«Асират Цион» Галя Гушанская
Взойди...на гору Нево. Перед собой ты увидишь Землю, а не войдешь туда...
Дварим 32
18 июня 1970 исполнилось 10 лет со дня кончины Гали Гушанской.
Галя Гушанская родилась в самом начале нашего ХХ века в январе 1900 года. Она скончалась в далекой России, не удостоившись увидеть своими глазами мечту своей жизни — возрожденный Израиль.
Имя ее немногое говорит людям, тем более, молодому поколению. Она не совершала подвигов, но она была верной дочерью своего народа и достойна доброй памяти.
В 17 лет Галя кончила гимназию и получила звание народной учительницы. В том еврейском местечке, на Украине, где жила семья Гушанских, было много интересной молодежи. Впечатлительная, глубоко чувствовавшая действительность молодая девушка рано стала задумываться над судьбами еврейского народа. В доме у Гали всегда собирались компании друзей. В 16 лет, еще до революции, Галя — в организации "Шомрей Цион". Вместе с национальными идеями Галя жадно впитывает, вплетает в свое мировоззрение социалистические идеи. Мировая война, революция в России всколыхнули местечковую жизнь. Определились общественные взгляды Гали. Она из первых вступает во вновь организовавшуюся сионистко-социалистическую партию — ЦСП, становится активным борцом в ее рядах. Она всегда говорит:"В борьбе обретешь ты право свое!" В 1922 году Галя вступает в "Гехалуц". Упорная в достижении своих целей, она пытается продолжить учебу в университете, невзирая на тяжкие условия того времени (гражданская война, голод, разруха). С начала 1924 года Галя целиком посвящает себя общественной деятельности, организовывает на Черниговщине ЦС-овские партийные и юношеские организации, выступает на открытых собраниях трудящихся, организует участие ЦС-овцев (сионистов-социалистов) в массовых организациях, распространяет листовки и нелегальную литературу. В августе 1924 года в сотнях городов и местечках с массовым еврейским населением была одновременно распространена во многих тысячах экземпляров прокламация ЦСП с требованиями политических и национальных прав для еврейских трудящихся. Прокламация во многом содействовала подъему политической активности еврейских масс. Галя организовала выпуск прокламации в своем районе, но вынуждена была скрыться из родных мест, так как начались массовые аресты участников сионистского движения. Галя появляется в Белоруссии, чтобы здесь продолжить свою работу. Недолго пробыла Галя "на воле". Пробил и ее час. Ее арестовывают, и без суда, по постановлению ГПУ, она отправляется в политический концлагерь Соловки. Одно название "Соловки" в те времена навевало ужас. Гале досталась "честь" первой открыть Соловки для сионистов. С самого начала нового - тюремного этапа своей жизни она получает, уже в заключении, новую закалку воли и непоколебимости. Когда был объявлен "приговор", тюремщики решили обманным путем вывести "соловчан" на этап, отказав в ранее обещанном свидании с родными. Тогда в знак протеста три приговоренных девушки (Галя Гушанская, Гилда Малкова, Сарра Косицкая) отказались выйти за ворота тюрьмы, и все остальные товарищи устроили тюремную демонстрацию. Тюремщики не постеснялись применить силу к молодым девушкам. Вооруженные конвоиры ворвались в женскую камеру, схватили девушек и потащили их во двор и затем, подгоняя штыками, заставили выйти за ворота тюрьмы. Товарищи, оставшиеся в камерах, вскочили на окна, и через решетки раздалось пение "Интернационала", которое было подхвачено и другими — не политическими камерами. За тюрьмой, кроме родных и друзей, стал собираться народ. Когда Галю выводили за ворота, и она увидела толпу, не растерялась, вырвалась из рук конвоиров, выпрямилась с пылающим от гнева лицом и звонким на всю площадь голосом прокричала как боевой лозунг: "Да здравствует социалистическая Палестина!"
Соловки — острова на севере России, изолированные от материка бурным, холодным Белым морем. Здесь несколько столетий стоял знаменитый Соловецкий монастырь, куда русские цари и патриархи ссылали "опальных людей". Здесь за ними закрывалась стена жизни. Они исчезали для всех живых. Самым страшным в этом лагере (уже в советское время) была неизвестность, тяжелое сознание, что здесь с тобой могут сделать все что угодно. Ведь за год до прибытия Гали на Соловки здесь хладнокровно расстреляны были люди во время мирной прогулки только за то, что посмели выйти на прогулку в неположенное время. Несколько сот русских социалистов-эсеров - социал-демократов - среди них были активные деятели революции 1917 года, лидеры партий — впервые увидели в лице маленькой группы ЦС-овцев представителей нового поколения борцов, нового движения, отличавшегося политическим активизмом. От этой группы девушек веяло свежестью новизны и силой убеждения. Именно Галя Гушанская была первой ЦС-овкой, рассказавшей русским социалистам о новом сионистско-социалистическом движении среди еврейских масс. Она достойно представила партию ЦС и добилась ее права включиться в общий социалистический и демократический лагерь. Это было большой победой в условиях лагерей.
Лагерное начальство не допускало вначале ЦС-овцев в политический лагерь. Оно намеревалось перевести их на "уголовный режим". перемешать их с массой уголовных преступников. На третий день изоляции Галя решила прорвать "блокаду". Она вызвала начальника караула, который пришел с несколькими солдатами, отказал Гале в просьбе пройти к "политическим", дал приказ солдатам взять "штыки на перевес" и преградить путь. Галя смело пошла навстречу штыкам и заставила их отступить.
В 1925 году Галю вместе с остальными соловчанами перевели в Верхне-Уральский политический изолятор. Открытие политической тюрьмы сопровождалось несколькими событиями. Военная команда, охранявшая тюрьму, озлобленная сопротивлением заключенных, стреляла в камеры. Вся тюрьма, сотни камер поднялись на "обструкцию". Галя вместе с подругами по камере "бомбила" железные двери камеры скамьями, табуретками. Спокойствие и выдержка Гали привлекли внимание ее подруг, и вскоре она была выбрана старостой женской камеры. Когда через полтора года в тюрьме состоялась серия обструкций по поводу 14-дневной голодовки двух заключенных, и после этого приехал для расследования ближайший помощник Сталина, член политбюро компартии — Шкирятов, Галя от имени заключенных беседовала с ним, смело выставляла требования по улучшению тюремного режима. После Галю отправили в ссылку...
Галю вызвали в республиканское ГПУ и предложили написать заявление об отказе от политической деятельности, обещая взамен этого свободу. Галя, конечно, дала единственно возможный ответ: "Тюрьма, — сказала она не только не разубедила меня, а еще более усилила мои убеждения как сионистки и социалистки." И она продолжила свой "крестный путь". В течение целых недель Галя (в глухой деревне, в ссылке) не видела куска хлеба…
Тридцатые годы — драматический период в жизни России. Репрессии, аресты стали принимать все более крутой характер. Но среди этой грозы у Гали имелись мужество и воля продолжать дело жизни — сделать новую попытку восстановить, сплотить элементы ЦС-движения. В короткий период между двумя ссылками Галя вступает в группу товарищей, вырабатывавших новую "платформу" ЦС-действия и подготовивших издание журнала ЦСП.
34-35 годы — снова ссылка — на этот раз в далекий Туруханский край, граничащий с Северным полярным кругом. В 34-м году, в конце первого десятилетия тюрем и ссылок, Галя вернулась на Украину. В Туруханске у Гали родился сын Лазарь. Снова после родов Галя более двух месяцев находилась в больнице, страдая от брюшного тифа. Ребенок остался на попечении мужа и верного друга семьи — Мени. В результате дорожных мытарств от Восточной Сибири до Украины, ребенок заболел. Галя с ребенком вначале заехала к матери мужа — в областной город. Но вскоре Галя с мужем получают приказ из милиции покинуть город в течение 24 часов. Бывшим ссыльным не разрешается жить в областных центрах. Галя заявляет, что, покуда у нее на руках больной ребенок, она никуда не поедет. Мужу же пришлось оставить город. Недолго промучился маленький Ласик. В январе 34 года, когда ему исполнился год со дня рождения, Лася скончался. Его похоронили рядом с дедом Лазарем.
Подавленная горем, возвращается Галя в родной городок, где жила ее мать и одна из сестер. Теперь нужно строить заново жизнь…
Галя находит новых друзей, уважение на работе. Дом ее скромный снова делается местом встреч местной интеллигенции. Хоть и нелегка была жизнь, но Галя была счастлива со своей дочуркой Верочкой. Но много счастья не было дано Гале. Весной 1938 года арестовывают мужа. На этот раз его обвиняют в террористической деятельности. Волна арестов захватывает многих ее друзей и знакомых. Только больной ребенок на руках спасает Галю от общей участи. Осенью любимая дочка умирает. Галя похоронила свою Верочку рядом с могилой бабушки Веры — ее матери. Галя одинока. Теперь у нее другая цель: поддержать во что бы то ни стало близкого человека, не дать ему пасть духом и телом. В 1943-м году она пишет ему: "Я считаю тебя, как и себя — на фронте. У тебя тоже фронт, борьба, так что помни обо мне и крепись!" Она скрывает от мужа смерть дочки. В течение нескольких лет она пишет о дочке как о живом ребенке, постепенно делая ее все более взрослой. Она выдумывает дочкину жизнь специально для мужа. И даже изготовляет фотоснимки дочки. Это была моральная крепость, которую Галя храбро и продуманно преодолевала. Ее страдания при этом в счет не шли.
В 1940 году она едет за 3000 километров на пятнадцатиминутное свидание с мужем. Она шагает по рельсам подъездной дороги большого лесного лагеря, слушает рассказы о "русских косточках", которыми устлана эта дорога.
Когда немцы в 1941 году были уже на окраине города, Галя тронулась в путь, только закончив свои служебные дела. Верная своим правилам, она не покидала вагона эвакопоезда во время бомбежек. Немцы же сознательно бомбили пассажирский состав. Галя успокаивала людей, входящих в панику. Только раз, когда загорелись от снарядов соседние вагоны, она спустилась на землю и пошла разыскивать своих спутников по эвакуации. Такой была Галя.
В 1949 году, когда мужа вторично послали в Сибирь на поселение, Галя бросила обеспеченную жизнь, работу, квартиру и поехала в таежный поселок на Ангаре. Всего два с половиной года — с конца 1946 года, когда освободился из лагеря муж после почти девятилетнего заключения, и до ноября 1949 года жила Галя сравнительно свободной и нормальной жизнью. Есть у Л.Н.Толстого герой романа "Воскресенье", о котором автор говорит: "Он не думал о том, что с ним будет, а о том, что он должен, обязан сделать".
Галя была из тех, которые всегда и думали, и делали без оглядки то, что должно, а не то, что удобно. Одного только она боялась — существования без подлинной жизни. Вслед за Гюго она не раз повторяла: "Не страшно умереть — ужасно не жить..." Она не хотела "не жить", и то, что болезнь и внешние условия вынуждали ее к бездействию, тусклому существованию - ужасно мучило ее. И все же, вернувшись с мужем из ссылки в конце 1954 года, она с прежней энергией уже в который раз заново "устраивает" свою жизнь и работает до того момента, когда в беспамятстве упала на пол в фабричном цеху возле своего рабочего стола, пораженная жестоким сердечным приступом.
Никогда она полностью не прерывала связь с Палестиной — Израилем. В страшные 31-й, 38-й, 39-й годы она извещает своих родных в Израиле коротенькими сообщениями о случившемся. С великой радостью провозгласила она в 1948 году на одной большой еврейской свадьбе тост:"За государство Израиль!" Много раз переписка с Израилем то потухает, то возобновляется.
Последние пять лет ее жизни были годами возрожденной, хоть и далекой жизни. Возобновилась переписка с родными в Израиле. Письма из Израиля, все, что было связано с Израилем, предачи "Голоса Израиля" вместе с приветами, получаемыми время от времени, и, наконец, приезд на свидание в Россию любимого ее брата из кибуца "Ягур" - все это заполнило вторую — параллельную жизнь Гали.
Умерла она спокойно, достойно, бесстрашно — с полным знанием происходящего и предстоящего...
Так же бесстрашно и гордо, какой была вся ее жизнь.
А.В.