[Воспоминания о Могилеве]
Родился я в 1926 году в г. Могилеве. До войны мы жили в Комиссариатском пер. Моя мать, Гнесина Циля Борисовна (Берковна) — зубной врач, всю жизнь (за исключением выездов к месту воинской службы мужа — мой отец, Берлин Хонон Шлемович, был военным медиком — прожила и проработала в гор. Могилеве, в Областной (ранее 1-ой рабоче-крестьянской) зубоврачебной поликлинике. Она была весьма квалифицированным специалистом — об этом хорошо помнят в Могилеве все, кому сейчас более 70 лет. (Шутили: «пломба, поставленная доктором Гнесиной Ц.Б. в годы гражданской войны — она была одним из первых врачей после окончания германской оккупации в Могилеве — доживала до II-й мировой войны, т.е. более 20 лет».) В 1951-м году (!!!) она, одна из первых могилевских медиков, была награждена Орденом Ленина за… Мама умерла в Могилеве в 1980 году.
Мой отец, Берлин Хонон Шлемович, был по профессии фармацевтом. С 20-х гг. служил в Красной Армии на разных должностях, связанных с медико-санитарным обеспечением. В связи с этим, наша семья часто выезжала из Могилева по месту в/службы отца (Дальний Восток, Северокавказский в/округ и др.). С 1937 года жили в Могилеве, где отец служил в в/частях гарнизона. После начала Великой Отечественной войны отец уехал в действующую армию. Он погиб на фронте под г. Орел осенью 1941 года. В конце июня 1941 г. наша семья эвакуировалась из Могилева (об организации эвакуации — отдельный разговор) в Саратовскую область, гор. Вольск. Там мать работала зубврачом, а мы с братом учились в школе (я все время подрабатывал, т.к. жить было трудно).
Через пару лет я тоже пошел в армию. Я служил в ГМЧ (гвардейских минометных частях — «Катюшах»), прошел фронтовые дороги в Карелии и Прибалтике, а затем попал в Забайкалье, в Монголию, где участвовал потом в войне с Японией на территории Манчжурии. После войны мне, как еще молодому, пришлось служить более 4-х лет (всего — 6 лет). Имею боевые награды: орден Отеч. Войны, орден «Красная звезда», 11 медалей.
Я возвратился в родной Могилев в начале 50-го года.
Работал: учителем рус.яз. и лит-ры в школах города 4 года, потом — замдиректора по УВЧ сш 4 — 7 лет, потом директором сш 12 — 6 лет, потом — заведующим отделом образования Лен. р-на — 12 лет, потом — директором Межшкольного учебно-производственного комбината (УПК) по трудовому обучению и профессиональной ориентации — 8 лет (до пенсии). (В Институте усовершенствования хранится моя книжечка «Путь в профессию».) Потом, будучи на пенсии, был избран руководителем Могилевского Областного Совета Педагогического общества БССР, где проработал более 7 лет (до отъезда в эмиграцию).
Таким образом, в г. Могилеве, в системе образования, я проработал около 45 лет. За эти годы моя работа неоднократно отмечалась профессиональными наградами: мне было присвоено звание «Отличника народного образования» БССР, Отличника просвещения СССР», а в 1966 году мне постановлением Президиума Верховного Совета БССР было присвоено Почетное звание «Заслуженный учитель». В 1979 г. я был награжден орденом «Знак почета». Кроме этого, я имел десятки Почетных грамот Республиканских и областных ведомств, 3 грамоты Верховного Совета БССР. В 1980 году (до 1985 г.) я был избран депутатом Верховного Совета Республики (а до этого более 15 лет избирался депутатом Могилевского городского и районного советов).
Естественно, что мне и членам семьи пришлось при этом преодолевать огромные трудности.
До 1941 года наш Могилев был одним из красивейших старинных белорусских городов. Архитектура зданий и строений его была уникальной (сказалось то, что Могилев был неизменно, все годы, губернским городом). Заднепровье отражало жизнь и быт могилевского ремесленничества. По всем окраинам города расположились цветущие и обильно плодоносящие яблоневые сады (в годы ВОВ Янка Купала писал: «Горят яблоневые сады Могилевщины», а наш земляк и мой друг М. Шумов в своем произведении «Печеные яблоки» нарисовал яркий художественный образ плодов на деревьях, обожженных войной. Константин Симонов своими фронтовыми очерками и в последующей эпопее «Живые и мертвые» способствовал тому, что Могилев запечатлелся у всех в памяти как «Мадрид на Днепре». Но II-я мировая война была более всего трагична для евреев. К 1937 году в Могилеве уже были ликвидированы все синагоги (их были десятки — это отдельный разговор), закрыты все еврейские школы (сш № 3 и др.), еврейский рабфак (кстати, были закрыты и др. национальные школы, польские, к примеру), политика «развития белорусско-русской национальной славянской культуры» набирала обороты. Но… двойственность, неискренность, лицемерие партноменклатуры еще (по инерции) сказывалась в «подборе кадров». В конце 30-х гг. в Могилеве было еще много руководящих партийных, советских, комсомольских, профсоюзных работников из числа евреев. Большинство из них погибли в ополчении при защите города и на фронтах.
Семья моих родителей, как и другие интеллигентные еврейские семьи, была нерелигиозной, светской. Мои деды ушли из жизни еще до революции. Но старые бабушки (со стороны отца и матери), очевидно, настояли, чтобы мне и младшему брату (г.г. рождения 1926 и 1929) был сделан «бриз». Вспоминая раннее детство, я еще помню вкус бабушкиных «гефилте фиш», «цимес», «латкес» и еврейских сладостей, которые она готовила для нас. В дни еврейских праздников у нас на столе была и «маца»: ее пекли в Могилеве нелегально, в частных домах. (Кстати, и после войны мы долгие годы таким же образом «добывали» и мацу.)
В семье у нас говорили только по-русски. Мать окончила (правда, экстерном, ибо не попала в число «процентщиков») полный курс гимназии, а отец — реальное училище. (Потом оба, разными путями, получили высшее образование.) Религиозных обрядов не было в семье.
До войны в Могилеве жило очень много евреев, еврейское население губернского города «подпитывалось» из окружающих его местечек и маленьких уездных городков. Выходцы из «штетлов» говорили на идиш, более исправно соблюдали евр. традиции. С началом войны многие евреи не хотели уезжать. Правда, мы смотрели фильмы о бесчинствах фашистов у себя, в Германии и в др. странах, но многие старики помнили немцев во времена войны 1914–1918, оккупации Белоруссии в 1918 г. и отзывались о них неплохо. Думали: «культурная нация, может, и не все плохое о них — правда, авось — пронесет». Чем все это кончилось, известно. Наших родственников в котле «Холокоста» погибло 11 человек (семьи братьев отца, не считая членов семьи, погибших на фронте).
До войны отношения евреев с нееврейским населением Могилева было вполне терпимым. Возможно, многие притворялись, тем более что евреи еще «ходили в начальстве». А во время войны худшие их коренного населения пошли служить к немцам, грабили оставленные евреями дома, а подчас — и выдавали евреев фашистам.
К счастью, ни мне, ни матери с братом не довелось находиться на оккупированной фашистами территории, и поэтому о том, что происходило в Могилеве в период с июля 1941 г. по июль 1944 г., я мог узнать со слов очевидцев и выживших в «котле» Холокоста немногих евреев.
Но когда моя мать возвратилась (по вызову Минздрава БССР) в Могилев в октябре 1944 года, многие наши довоенные соседи рассказывали ей, как казавшиеся вполне благопристойными ранее люди растаскивали по своим квартирам наши вещи буквально на следующий день после нашего «бегства» из города.
При обороне и освобождении города наш Могилев был разрушен до основания, в целости сохранилось 10–15 % всех зданий и строений. В который раз старинный город должен был восстанавливаться, отстраиваться, возвращаться к нормальной жизни. (Когда в мае 1946 г. я прилетел в Могилев в краткосрочный отпуск, я, выйдя из вагона «500-веселого» поезда, не узнал родного города: вокзал был разрушен, как и весь привокзальный район, как и все другие части города… На руинах строений копались пленные фашисты.) Нужны были люди, кадры, специалисты, организаторы… После войны в Могилев вернулись из эвакуации, мужчины — с фронтов, совсем немногие оставшиеся в живых евреи.
При восстановлении структур городского хозяйства, экономики и культуры все номенклатурные вакансии, руководящие посты заполнялись бывшими партизанами, и лишь потом, после Победы, принимались на должности демобилизованные из действующей армии воины. Многие «руководящие» работники противились принятию на работу в аппарат евреев, имевших еще до войны опыт работы в разных отраслях, хотя сами они подчас не соответствовали требованиям для выполняемой ими работы. Им не нужны были «умники», как выразился один из руководящих деятелей. При подборе кадров соблюдался принцип «клановости», на должности назначались люди по соображениям землячества, родства, приятельских отношений, иногда без учета их квалификации. Процветало пьянство, коррупция, взяточничество.
Лишь отдельные фронтовики-евреи получили после войны «ответственные» должности. Так, в 50-х г.г. в Могилеве работал талантливый руководитель Шуб Рувим Яковлевич в должности зам.предоблисполкома по промышленности и строительству (до войны он был первым секретарем горкома партии, депутатом Верховного Совета). Благодаря его энергичной деятельности, в городе было многое сделано по восстановлению и развитию промышленности, транспорта, строительства, связи, бытового обслуживания населения. В аппарате обл. НКВД работали Глазшнейдер, Клусман, который позднее стал зам.пред.обл.плана «Заслуженным экономистом» БССР, неизменным экономическим советником всех руководителей области вплоть до 80-х гг. Долгие годы на заводе «Электродвигатель» работал главным инженером И.Меерсон, который, по существу, создал в городе это новое производство. Известно, как сложно быть руководителем пищевого предприятия в условиях постоянного дефицита продуктов. На Могилевском мясокомбинате работали многие руководители, директора менялись «как перчатки», некоторые попали под суд, пока в должность директора не вступил Гимельфарб Натан Моисеевич. Инвалид ВОВ, имевший ряд серьезных ранений, он окончил специализированный вуз, прошел все ступени производства в мясной промышленности. Будучи директором Могилевского мясокомбината в течение почти 25 лет, впоследствии ПО мясной промышленности области, он, по существу, построил новое производство, оснастил его самой передовой современной техникой, организовал работу с использованием новейшей технологии, лично участвовал в изобретательской деятельности (имеет 10 авторских свидетельств, звание «Заслуженного изобретателя БССР»). Предприятие выходило победителем во Всесоюзном соц.соревновании, коллектив награждался Переходящими знаменами, Почетными знаками, орденами. В Могилев приезжали за опытом работники мясообрабатывающей промышленности всех союзных республик СССР и многих европейских стран.
Десятки высококвалифицированных специалистов-евреев на предприятиях города (з-ды «Строймашина», «Электродвигатель», «Искусственного волокна», автозавода им. Кирова, металлургического и др.) возглавляли производственные подразделения и участки. Многие евреи внесли позитивный вклад в развитие связи, транспорта, строительства, бытового обслуживания. В ОблФО долгие годы работал главным специалистом Дун Лев Павлович, образованнейший финансист, деятельность которого в значительной области способствовала развитию народного хозяйства и культуры.
Сегодня с благодарностью можно вспомнить могилевских врачей: хирурга Гольдштейна М.И., инфекциониста Сандлера Н.И., акушеров-гинекологов Гляйхингауза Е.А., Баташову С.Р., Хиславскую Г.З., уролог Гриншпан Л.М., педиатров Плоткину Ф.М., Мизиковскую Э.Я., анестезиолога Гальпера Е.Т. и десятки других прекрасных специалистов, бескорыстно служивших на ниве здоровья горожан. Например, таких как Столин А.Р. зав. изотопным отд. обл. больницы.
Когда в Могилев приезжала делегация из др. городов и республик, из-за рубежа страны, по вопросам образования, то гостей, прежде всего приглашали во Дворец пионеров и школьников, где более 30 лет директором работал Балантер Н.С., в Межшкольный учебно-производственный комбинат (ныне — Лицей), где был директором заслуженный учитель БССР Берлин Б.Х., в Институт усовершенствования (зам.директора Каплан Н.С.), в средние школы № 18 и 5 (дир. Пиранер И.Л. и Мясников М.Ф.). В школах и др. учебно-воспитательных заведениях трудились заслуженные учителя Гинзбург Р.Г., Берлин Б.Х., Мясников М.Ф., заслуженные деятели культуры Шацов Р.Е., Гуревич Е.Т., Балантер Н.С. и др. Их вклад в развитие образования и культуры подрастающего поколения неоценим. Победителем конкурса «Учитель года БССР» (1994 г.) была Кошкина И.Б.