Воспоминания

Я, Гуревич Раиса, родилась 16 июля 1941 года в деревне Пожарь Могилевской области Климовичского района в Белоруссии.

Наша семья до войны жила в районном центре Белоруссии, в г. Климовичи Могилевской области.

Мой отец, Гуревич Лейба Гиршевич, 1907 г. рождения, работал кузнецом; моя мама, Гуревич Груня Симоновна, 1911 г. рождения, работала заведующей магазина. У мамы была такая работа, что ее знали жители всех окрестных деревень. Очень мама уважала председателя колхоза деревни Пожарь Языменко Василия Петровича. Он делал заявки на инвентарь для своего колхоза и на товары для жителей деревни. Это был немногословный, очень серьезный и мудрый человек с добрыми глазами.

В нашей семье было четверо детей – три сестры и брат. Перед войной мама ждала рождения пятого ребенка.

Наша семья и семьи наших родственников на лошади добрались до станции Стародуб, чтобы на поезде бежать на восток, но немцы уже были там, и всех вернули в Климовичи.

Мама ночью пошла в деревню Пожарь, чтобы посоветоваться с Василием Петровичем, как быть дальше. Языменко В.П. обратно ее не пустил: «Тебя по дороге убьют, а вашей семье я попытаюсь помочь».

Немцы вошли в Климовичи и в деревню Пожарь. Они назначили Языменко Василия Петровича старостой: «Тебе подчинялись при советской власти – будут подчиняться и теперь». Его спасло от расстрела то, что он не был членом партии.

О том, что мама жила в семье Языменко В.П. знали его жена Авдотка, дочери Нина и Рая, его старенькая мать, жившая на краю деревни. Старший сын Василия Петровича – Федор был на фронте.

16 июля 1941 года родилась я. Василий Петрович увидел меня и сказал: «Чернява, як наша дочка Раиса». Так меня и назвали – Раей. Мама со мной пряталась в подвале дома и в бане на огороде. Но это было очень опасно: немцы и полицейские заходили к Василию Петровичу по хозяйственным вопросам.

Василий Петрович отвел ночью маму со мной к своей старенькой матери и сказал ей: «Мама, ета молодица с дитем будуть у тябе жить. Ты спозаранку печку вытопи, картошку и ваду у печку поставь и иди до Домны (соседки) прясть, а на дверь повесь большой замок. Да чтоб нихто не ведав».

- Сыночек, так яны ж яврэи. Нас усих расстреляють!

- Мама, табе скольки гадов?

- Восемьдесят.

- А мне пятьдесят. Я смерти не боюсь, а ты боишься? Ад куль ты ведаешь, что з нашим Федькой? Мабудь чужие люди яму раны абмывають? А ты кажешь «яврэи»!

- Да не, сыночек. Я не за себе, я за вас клопачу. Як ты скажешь, так я и зроблю.

- Ну и добра.

6 ноября 1941 года в г. Климовичи немцы расстреляли всех евреев. Так погибли мои три сестры и брат и еще двадцать два родственника.

Эту страшную весть сообщил маме Василий Петрович. Он сказал маме: «Груня, надо жить!» И с этого времени Василий Петрович стал для мамы отцом и советчиком, а для меня – дедушкой.

В своей роли старосты Языменко В.П. проявлял великую мудрость и сумел сделать так, что ни один человек из деревни Пожарь не погиб и не был отправлен в Германию. Он спас не только меня и маму, но и многих жителей деревни Пожарь.

Немцы часто делали облавы. И Василий Петрович отвез маму со мной в глубину леса и там сделал для нас землянку. Но долго жить в землянке было невозможно. У меня были отморожены ноги, и пеленки примерзали к ногам. Василий Петрович вывез нас на Брянщину – там маму никто не знал. Там мама скиталась по разным людям. Затем попала в немецкий лагерь смерти. Из этого лагеря маме намекнул, как бежать, на вид самый злой полицейский-украинец. Мама бежала со мной и спасла еще белорусскую семью Легусовых – восемь человек, которые вместе с ней бежали. Как потом выяснилось, из этого лагеря людей вывозили на автобусе по 20 человек – четыре рейса в день, а затем сваливали мертвыми в ров в поселке Ершичи Брянской области.

Это уже был июнь 1943 года, а в октябре 1943 г. Советские войска освободили г. Климовичи.

После войны мама, папа и я жили в г. Климовичи. Никого ближе и роднее, чем семья Языменко, у нас не было. Василия Петровича стали периодически вызывать на допросы в районную прокуратуру, так как он во время войны был старостой. Это было тревожное для нас время. Мама обратилась к прокурору г. Климовичи, все ему объяснила, но это не помогло. Василия Петровича беспокоили, и он каждый раз приезжал с уверенностью, что его посадят на 10 лет в тюрьму. Тогда мама поехала в Минск, записалась на прием к генеральному прокурору республики Белоруссии и все ему рассказала. Прокурор был человеком, который прошел всю войну, и он маму понял. Он ей сказал: «Езжайте домой, Груня Семеновна. Никто вашего Василия Петровича не тронет».

Свое обещание он выполнил.

Вернулся с фронта сын Василия Петровича – Федор – и вскоре уехал с женой в г. Курган.

В 1955 году мы из Белоруссии переехали в г. Симферополь. Василий Петрович вместе с бабушкой Авдоткой были у меня на свадьбе в Симферополе. Они были самыми почетными и желанными гостями. Мы никогда их не забывали. Почти каждую осень родители ездили почтить память погибших и бывали в семье Языменков.

В ноябре 1972 года Василий Петрович умер. Мама была у него на похоронах. Вскоре умерла бабушка Авдотка.

Мои родители умерли: мама – в 1983 году, папа – в 1990 году.

В Пожари жила только дочка Василия Петровича – Раиса. Когда началась война, ей было 13 лет.

В 1994 году мы приехали в Израиль. Рае я все время писала письма. В 1994 и 1995 годах я ей писала подробные письма из Израиля. Рая в письмах жаловалась, что здоровье сильно ухудшилось после взрыва в Чернобыле.

Затем больше ответов на мои письма не было. Дети Раисы Васильевны – сын Митя и дочь Нина – жили в г.Кургане, но, к сожалению, их адреса я не знаю.

У Василия Петровича Языменко было трое детей. Сын - Языменко Федор Васильевич, 1921 года рождения. После войны он жил в г. Курган с женой и приемной дочерью. Сам Федор Васильевич прошел всю войну с первого дня. Дочь - Нина Васильевна - жила в Климовичском районе. У нее был очень добрый муж и трое сыновей. Младшая дочь – Раиса Васильевна – всю жизнь жила в деревне Пожарь с родителями и детьми – сыном Митей и дочкой Ниной. Дети – Митя и Нина – закончили школу и уехали жить в г. Курган, где у них свои семьи.

Все жители села Пожарь были для нас родственниками. Как я теперь понимаю, многие знали, что мы скрывались в семье Языменко, но среди них не было предателей.

Очень хорошо помню семью Петрачковых, особенно дедушку, который знал много сказок. Он был небольшого роста, подвижный, с веселой улыбкой, и у него не было понятно, где сказка, а где быль. У него были пасеки, и от него вкусно пахло медом. Он к нам часто приезжал в субботу, чтобы в воскресенье на базаре торговать медом. Мама всех принимала как близких людей, знала, кто что любит. Василий Петрович любил фасолевый суп, Петрачков – картофельный суп с перцем и шкварками.

Жила в деревне красавица тетя Катя. Муж у нее погиб на фронте. Она сама растила двух дочерей. Она училась в Ленинграде. Все деревенские гордились ее дочерьми и помогали тете Кате.

И еще помню бабушку и дедушку Павловых. У них погибло во время войны два сына-летчика. Старший сын – полковник, Герой Советского Союза. Они получали большую по тем временам пенсию. И каждый месяц дедушка Павлов приезжал или приходил пешком получать пенсию в Климовичи и заходил к нам. Он приносил деньги, высыпал их на стол, плакал и приговаривал: «Кровавые эти деньги». Папа, как мог, его успокаивал. А он говорил: «Ты прости меня, Лявон. Дома я ж плакать не могу. Там же моя бабка-страдалица».

20.04.07