Письма

Письмо Ханы Шефтель к жениху Аврааму Кагана

Киев, 30-го марта 1902 г.

Дорогой мой Авраам! Помню ли я тот вечер у Зины, когда я читала вслух, а ты слушал? Помню ли я? А что-же? Конечно помню, и даже снова переживаю все то, что чувствовала тогда. А чувствовала я тогда всю чарующую силу любви, счастье любить и быть любимой. Я читала, а в душе моей был целый океан чувств, целое море звуков, сливавшихся в одном стройном аккорде, вылившихся в одно могучее слово: люблю. Все эти чувства, все эти звуки, которыми полна была моя душа, бурно клокотали в ней и захлестывали всякую мысль. Мысли бродили в моем уме, как бы подернутые легким флером, и только изредка, временами, яркой молнией, но вполне ясно и отчетливо мелькала мысль о моем счастье и удовлетворении. Мне хотелось дольше остановиться на этой мысли, но ты каждый раз прерывал ее, и снова все мысли уносились куда-то далеко- далеко, и снова я жила одним только чувством. Помню, как вопросы один за другим зарождались в моем мозгу, настойчиво требуя разрешения. -Следует ли поступать таким образом, хорошо ли то, дурно ли другое, - спрашивал какой-то внутренний голос, хотелось всему найти разъяснение, оправдание… Хотелось, а сердце не признавало никакой философии, не искало никаких смущающих его покой вопросов.

- Не мудрствуй, отдайся своему чувству, доверься ему и живи, да и все тут, - шептало оно. И я жила в те минуты, жила и чувствовала эту жизнь, волной переливавшейся по всем моим нервам. Помню, как уже далеко за полночь ты все не отпускал меня спать, я просила тебя дать мне уйти, а ты все твердил одно: “Я тебя не пущу; я тебя люблю, вот и весь сказ”. Наконец мы расстались, такие довольные, такие счастливые. А помнишь, как я тебя испугала раз ночью? Мне всегда приходилось проходить комнату, где ты спал; ты подумал во сне, что вор крадется и чуть не поколотил меня. Вот было забавно. Я помню все до мельчайших подробностей, каждую минуту нашего пребывания у Зины. И вот мы опять будем вместе; воспоминания уступят место действительной жизни. А ты все не пишешь, когда ты приедешь. Мы ждем тебя в воскресенье скорым.

Я читала сегодня рассказы Тимковского, прелестные рассказы. В одном из них автор рисует брожение молодого ума, не знающего в чем найти удовлетворение потребностям своей души, жаждущей кипучей, захватывающей деятельности. В университете он, герой рассказа, наслушался громких трескучих фраз об этой деятельности, строил с другими всевозможные планы, а дела не видел. Дело такое грандиозное, о котором мечтали юные умы, было ему не под силу/… …./. Oн отправляется за справками об одной семье и выносит горькое чувство разочарования. Он видит вокруг себя ужасную жизнь. Он видит погрязших в нищете и пьянстве людей/… …/.Герой наш видит все это и понимает, как здесь бесполезна деятельность его общества, как ничтожна его работа. Он понимает, что нужна перестройка всего здания, что необходимо изменить существующий порядок вещей, что надо создать что-то новое… Мне очень понравился этот рассказ. Я люблю, когда пишут на животрепещущие темы. Как жить, куда применить свои силы, в чем найти удовлетворение? Эти вопросы занимают ум всякого современного человека, пока он не окунулся в прозу и пошлость жизни. Очень хорош и другой рассказ “Сон”, где уснувшему писателю снится, что он уже умер. Тимковского я читала и раньше, но не в отдельном издании, а в журналах. Прочла я сегодня и рассказ в ”הצפירה” Штейнберга, кажется. В сумерьках я легла на постель “помечтать”. Мечталось мне так хорошо, так отрадно! Потом я вздремнула, и во сне мне пригрезилось… А вот я и не скажу что. Мне в данную минуту вспомнилось, какой ты любопытный, как бы ты меня мучил рассказать тебе свой сон, если бы мы были вместе, и захотелось потешится – помучить тебя. То-то ты будешь сердиться. Пожалуй и это внесешь в статистику моих проступков, чтобы после за все наказать меня. Ах, как страшно! Женя завидует Вере, что она часом раньше увидит тебя: ей доктор запретил выходить, пока не установится погода. Она уже почти здорова. Был ли ты у Поляка, что он сказал? Марк теперь в Варшаве.

Пиши мне часто, а не то в дом не впущу. Куда ты денешься в чужом городе?

Спокойной ночи, мой милый!

Твоя на всю жизнь Анюта.

Крепко целую дорогих маму и Полю. Поклон папе и детям. Все наши шлют тебе свой привет. Спать совсем еще не хочется, писала бы еще, но боюсь мама проснется, будет недовольна, что я засиживаюсь так поздно: час ночи. Ты давно уже спишь и, быть может, грезишь обо мне. А о ком же? Конечно, обо мне. Какая самоуверенность, доходящая до дерзости, не правда ли? Ровно семь дней осталось до твоего приезда. Семь дней и восемь ночей. Много ли? Больше, чем столько же дней и ночей, когда мы будем вместе.

Столько же и больше. Вот мудренная загадка. Отгадай.

Письма Ханы Кагана (Шефтель) к дочери Мире 1937 г.

2 июня /среда/, Тель Авив.

Д.М!Ты вчера лишь уехала, и я уже пишу тебе… Папа поехал к морю работать… Еще шесть недель он должен работать, зато потом будет отдыхать…

б/д (без даты) /5 июня, суббота?/

Д.М! Одно письмо еще не отправлено, а я уже пишу тебе другое… Вчера Яковка отвез меня к врачу… Он сказал, что завтра они едут купаться и он заедет за мной…Я решила последовать твоему совету (слишком поздно) не считаться с папой и нарушить святость субботы. Яковка отвез меня в какой-то отель и устроил меня на веранде… Михаил вчера утром поехал в Хайфу… На этой неделе начнется, вероятно, ремонт…

б/д /7 июня, понедельник?/

Д.Мируся! Позавчера я писала тебе, но еще не отправила письма…

вчера я была два раза в кино…Сегодня Михаил уехал в Хайфу…

7 июня /понедельник/

Д.М! Вчера я отправила тебе письмо, сегодня снова пишу…Я знаю, как ты натерпелась от моего “сердечка” и не могу не поделиться с тобой, как мне хорошо… У дома я встретила д-ра Шехтера… Поехала к Краузам… Hастоящая вилла… Eсли бы только Сонеле удачную партию Бог послал… Пришла вся “холястра”: Ривочка, Мери, Ида, Шапиро и Любочка. Все уселись со мной… Я нарочно не иду с папой, чтобы доказать себе, что я сама могу поехать. Я как ребенок, который начинает ходить и в первый раз ходит без посторонней помощи…. Ждем первого письма. Как была дорога? Не было ли качки?... На этой неделе начнется у нас ремонт. Уля будет следить, чтобы все было хорошо сделано… Папа, как всегда, работает у моря, но он идет очень далеко до Ритцы, а я сижу в Таршише…

б/д – четверг вечером /10 июня ? /

Д.М! Вчера писала тебе, сегодня снова пишу. Вчера я вышла в библиотеку… Сегодня я …зашла в Ганоти /иврит/, там была Фира, Бенцион, Тамарочка, Оля. Она мне читала твое письмо… После субботы окончится ремонт, постираю белье и уеду к Якову на недельку, чтобы предоставить папе еще больший покой, дабы он мог закончить работу и уехать. Буба и Яков не хотели меня отпускать, когда я у них ночевала.

б/д, без начала /11 июня пятница?/

Если бы ты, Мирочка, видела теперь нашу квартиру… После субботы покрасят все окна и двери… Ну теперь жду от тебя письма… Сегодня была Лиечка, она просила тебе кланяться. Наташа собирается с Фирой на Кипр. Привет тебе от Лиечки. Она хотела меня взять в кафе, но я очень грязная была и не поехала. Обещала в воскресенье придти. Она сегодня долго сидела у нас, рассказала свою жизнь. Боже, Мирочка, какой это кошмар. Как можно после стольких переживаний быть такой, как она. Она такая милая.

11 июня /пятница/

Д.М! Я тебе писала три раза, а от тебя все еще нет письма… У нас теперь идет ремонт… Завтра ремонт закончится, и я в воскресенье опять начну ходить к морю. Уши уже вылечила все прошло… В воскресенье начну ходить к Соколову…Завтра все уже будет чисто…

Приписка брата Якова от 14.6.37

Cуббота. /12 июня/

Вчера Яковка повез меня и папу в Ритцу. Я там в первый раз была… Яков, сладость, сегодня заехал за мной, повез меня к морю… У нас была Геня, она достала билеты только на палубу… Была вчера Тоня, я у нее тоже как- то была. Она у меня уже была два раза… На днях я была у девочек, посидела у них. Руфа в понедельник уезжает. Сонeчка тоже приходит ежедневно. Она такая хорошая…Дина Марковна тоже ежедневно приходит. На днях пятилетие свадьбы Яковки и Бубы… /14.6.1932 /. Я просила Яковку, чтобы он меня взял в этот день…

б/д, без начала /13 июня, воскресенье?/

…Вчера я была у моря, сегодня не поехала, нельзя оставить квартиру, еще не закончен ремонт… Сегодня поеду к Соколову. Завтра я еду к Якову по случаю пятилетия… Я читала вчера מבוא папы к книге בן סירא очень понятно и доступно… Вчера долго беседовала с Шушаной… Уля руководит ремонтом…

б/д /воскресенье, 13 июня

Д.М! В пятницу вечером Михаил… Наш Уля тоже приоделся и они ушли…Пришла Д/ина/ М/арковна/ и С. Мы посидели, покалякали. Bоспоминания о детстве: “Летнее знойное утро. Солнце нещадно палит. Я гостила в Мотовиловке. Помнишь Будаевку, следующая деревня. У станции дачный поселок, а за ним деревня Мотовиловка. Нам вздумалось прокатиться на мельницу хозяина нашей дачи. Задумано – сделано, мы уселись на подводы с порожними кринками, горшками и мисками из под молочных продуктов, которые крестьяне по воскресным дням привозили на дачи. По дороге дурачились, пели хором, шалили. Вдруг небо покрылось черными тучами и полил дождь. Через полчаса мы промокли до костей…”

…В пятницу папа поехал в Ришон… в гости к Шапире… Субботу я ужасно проскучала. Сегодня утром папа вернулся.

По моему счету у тебя уже должно быть писем десять. А от тебя ни звука…

б/д /14 июня, понедельник?/

Д.М! Твой отъезд имел на меня положительное влияние. Помнишь сколько я собиралась к Соколову пойти. Вчера меня Лея немного проводила, и я пошла к нему пешком. У меня торчит один большой зуб во рту, который мешает пластинке, чтобы он его удалил…Я должна тебе сказать, что Уля очень нежен ко мне…Потом пришли Тони и Пастил /?/, а позже Михаил… Папа уже кончает работу и думает об отдыхе…Всего два письма получила от тебя… Вчера встретила Сулю, она такая уродливая стала…

Оля, Фира все тебе кланяются

14 июня /понедельник//без оконч./

Д.М! Вчера Михаил читал мне письмо Владека к нему…Самое лучшее мнение о тебе. Они тебя уже полюбили… Я тоже не знаю, чем умела притягивать к себе людей, как пишет Михаилу брат…

Вчера была Иля, она просит тебя передать Берте письмо, а то она уедет из Варшавы. Твое письмо меня обрадовало но не удовлетворило… Была у нас вчера Тони, просила кланяться тебе. Руфа тоже, но больше всех Илинька. Она славная. Я им читала твое письмо, и все за тебя рады. Жду с нетерпением твоего второго письма более подробного…Уля обижен, что ты ему не пишешь…

14 июня /понедельник, с припиской Якова/

Письмо твое я получила, но ты все-таки свинушка. Так редко писать!… Чтобы папа работу закончил и уехал… Пока папа очень напряженно работает… У нас уже жарко, но в доме чистенько, уютно и прохладно… На днях пойду к Рату. Лиичка дала 1/2 ф. в магазине, я думаю, что могу взять лен на платье, денег у меня нет...

…Сегодня получила твою открытку. По какому поводу ты поехала в Краков?... Дай бог, чтобы ты выздоровела, и чтобы я дожила видеть тебя здоровой… Сегодня у нас была стирка, уберу белье и поеду к Якову на несколько дней. В субботу сладость опять меня возьмет к морю... Вчера была у Рата, не потому, что мне плохо, а Яковка настоял. Он сказал, что сердце у меня очень хорошее… Геня получила письмо, что Итамар болен. Она удивляется, что ты ничего о нем не пишешь. Неужели ты у них еще не была... Посылаю тебе через Геню воротнички и перчатки… Вчера была Лиичка, но не застала меня дома. Шехтер спрашивает, как ты поживаешь…

б/д / 15 июня вторник?//с.1-2 – без оконч./

Д.М! Ты просишь писать тебе ежедневно… Вчера была у Д/ины/ М/арковны/, хотела поехать к г-же Бунге, но решила лучше поделиться с Д/иной/ М/арковной/ радостью по поводу твоего письма… Сегодня Яковка меня возьмет к себе, он также просил Михаила придти. Вчера была Руфа, прощаться, я ее просила послать им, т.е. Якову и Бубе, цветы… У нас уже жарко, но в доме чистенько, уютно и прохладно…

У нас все еще идет ремонт… Жду от тебя письма как можно

скорее…Вчера у нас был г-н Вайнштейн… Оля, свинушка давно не была.

16 июня?

М! Была вчера у Якова. Михаил, конечно, не пришел Я осталась у них ночевать, они меня хотели оставить ночевать до обеда, но я поспешила домой и хорошо сделала, сегодня будут ремонтировать кабинет…Уля отнес Тамаре чемодан, она отoслала пакет, там несколько пар перчаток, передники, воротнички и платочки. Если тебе это надо, я пришлю с Геней или по почте…

б/д /16 июня среда?/

Д.М! Я уже разочаровалась в тебе…От тебя одно лишь письмо получила… Ремонт уже закончен… Была сегодня Женя…Сегодня я дома - заканчивают ремонт. Завтра я пойду к морю… Была ли у Берты?... Сейчас я пойду к г-же Бух. У меня с ней связано так много воспоминаний. Припоминается время, когда и я была чем то, жила литературной жизнью, не то, что теперь…/приложено письмо к г-ну Розенцвейгу/

б/д /17 июня/ четверг вечером /два письма вместе без оконч./ Д.М! Сегодня писала тебе, теперь пишу снова. Подъехала к морю, зашла к Дине Марковне, хотела поделиться радостью, которую я получаю от твоих писем. Встретила Нину, она мне сказала, что у Д/ины/ М/арковны/ жар. Я только зашла и посидела с Илей… Зашла в Гинати /иврит/… Застала Хаю и Лиичку. Она тебе кланяется. Папа пошил себе новый костюм и очень доволен. Видела Ривочку… Если бы у Фиры было место, я бы у нее пожила несколько дней…Я устала от ремонта и хотела бы отдохнуть… Папа уже думает о поездке, пускай едет… Радость… от твоих писем… В доме у папы теперь такой образцовый порядок… А теперь Мирочка в Кракове…Геня тебе передаст посылочку…

/18, пятница/

Вчера я писала тебе и сегодня хотела дать Якову письмо… Я решила приписать сегодня и завтра послать вместе… После того, как мы сделали такой чудный ремонт, наша квартира стала лучше всех новых… Встретила сегодня Хину, она подурнела ужасно. Встретила на прошлой неделе Розовскую. Пусть меня Бог простит, но я притворяюсь, что не замечаю ее…Я знаю, что нехорошо это с моей стороны, грешно и подло, но у меня, Мируся, нет нервов… Геня тебе передаст посылку…

Вчера пришла Ида и пригласила меня на имeнины своего мальчика. Там была Стеся… Вчера я думала зайти к Фире, но зашла к Д/ине/ М/арковне/, она заболела…Нина бегала, чтобы ее забрали в Адасу. К тому же я вспомнила, что не сказала приготовить дров на ванну для папы и вернулась…

Слушай, Мирочка, какая неприятность. После того, как нам сделали такой чудный ремонт, и наша квартира стала лучше всех новых… И вот сдали оба этажа под училище. Теперь нам придется уйти во что бы то ни стало. Одно меня радует, что ты будешь жить по своему… отдельно…

/25 июня/ пятница /начало пером, затем карандашом/

Д.М! Ждала сегодня письма и не получила. А я тебе писала на прошлой неделе три раза. …Поздравь меня, у меня новая шляпа. На днях мы были в кафе. Лия говорит Якову “Смотрите, какая у мамы шляпа, стыдно!” Тогда Яков вынул 50 п. и дал Лие. Мне было неприятно брать у Якова, он на меня так много тратит, На другой день я хотела ему возвратить деньги, но решила, что он все равно не возьмет их. Я пошла с Лией и купила шляпу… /Приложено письмецо к Владиславу/

б/д /до 29 июня, стр.1-6 - без оконч. – получены фотографии от Миры/

Ясновельможная панна Мира! … А чья это фантазия? Владика, конечно…

1 июля (1-ое письмо), пятница /четверг/

Д.М! Мне так больно, что ты не пишешь…Я теперь у Якова и Бубы. У них так чудесно, как на даче. Я здесь третий день со вторника./с 29 июня / Завтра поеду домой… Были с визитом у Хаи и раз в кино. Вечером мы сидим дома. Третьего дня были Ефима и Гари, вчера - Моня Гинзбург, играли в карты… Меня решили оставить в квартире с Леей. Во-первых я не хочу, чтобы я стесняла Михаила… Во-вторых, ты себе представляешь, сидеть с Леей, которая мне надоела хуже горькой редьки. Да она еще не соглашается. Яков хочет предложить ей два фунта. За эти деньги я могу пойти в Синема, в театр и куда угодно. Я завтра поеду к Лиечке и спрошу ее откровенно, хочет ли она меня взять к себе. Я ей буду платить, сколько она назначит. Ведь с Леей я помру от тоски, если она даже согласится. С Лиечкой мне будет так приятно и хорошо, я ей буду помогать в хозяйстве, могу с ней выйти… Лия вчера была, просила тебе кланяться…

1 июля (2-е письмо, видимо 2-е июля)

Д.М! Я уже дома и пишу тебе. Твое письмо я получила… Твои агенты посещают меня. Была Рика, Лиечка и Наташа. Я была у Якова и не видела их… Папа был растроган твоей карточкой…

б/д /2 июля?/

Д.М! Вчера я писала тебе…Только твоей карточкой все любуются. Я тебя прошу прислать мне карточку, что с собакой. Ты на ней чудная . Михаил не хочет с ней расстаться ни на минуту. Папа работает, чувствует себя неважно. Он очень устал от работы и опять работает. Знаешь, Мирочка, несмотря на колоссальный успех книги, я подчас проклинаю ее. Чем больше критика восторгается ею, тем мне больнее. Конечно книга имеет будущность, но пока у меня только одно сознание: эта работа, которая осчастливила еврейский народ, как о ней пишут, отняла у папы все здоровье, все силы... На днях я поехала к Рабиновичам, визит был не особенно интересный: болезни и болезни… Они были у папы несколько раз, а она больна… От них я пошла к Вайнштейну. У Оли были гости, она мне сказала, что получила от тебя письмо и карточку… Даша просила тебе кланяться, она говорит, что обожает тебя… Яков приходит каждый день, а иногда и два раза в день. Дина Марковна с Ниной вчера были. Они, бедные, очень мучаются, Нина мало зарабатывает. Одна у них радость – красивая собака… кризис ужасный в стране. Все плачутся, все жалуются…

5 июля Т-А /понедельник/

Мирч-Мирче!…а я написала г-ну Р/озенцвейгу/ письмо, если глупое, не передавай. Сейчас придет швея заканчивать мой гардероб. Ходила к Тони… На днях была Наташа, она мне рассказала, что ей делали выкачивание желудка… А ее партнер так на письмо и не ответил… ”Многоуважаемый г-н Розенцвейг…”

б/д (вероятно 8 июля 1937 г. – Раздел Палестины 7.07.37 Peal Commission)

Доброе утро, моя доченька… Вчера слушали по радио о разделе Палестины. Когда ты вернешся, то уже в наше еврейское государство… Вчера думала поехать к Лии. Приготовила папе ужин, сделала постель, вложила дрова в печку и даже керосин и спички приготовила. Но я не пошла…Кланялась тебе Дина, мама Бенчика…

10-е, Т-А /с припиской от Якова и Бубы от 11.7.37, воскресенье /

Д.М! У меня уже вошло в привычку писать тебе. Cегодня пятница, надо посмотреть, как Лея уберет. Вчера сидела в Казино, там так чудно, я никогда не буду больше в Таршишке. Потом поехала двойкой до Лифшица… Вечером…подошла ко мне Тхия, мы с нею болтали, потом Хана Левин. Все возмущены разделом Палестины, нам остались рожки да ножки… Олю вижу часто, она, по-видимому, успокоилась, хорошо одета и выходит каждый день. Г-н Вайнштейн тоже хорошо держится, и слава Богу. Оля получает хофеш, он говорит, пусть она себе едет, я сам останусь… Хочу купить себе что-нибудь легкое на платье… Как Геня прилетела? Как ребенок?

б/д /11, воскресенье?/

Д.М. Только что получила твое письмо и уже пишу тебе. Я получила от тебя только 2 письма, открытку из Кракова и вчера третье… Отчего не пишешь о Берте?... Лия все спрашивает. А что с мальчиком Гени? В субботу вечером, как всегда, мне было скучно. Я спустилась к морю, села …Вдруг вижу Яков и Буба, а потом подошли Михаил и Уля. Мы посидели, и меня отвезли домой. Сегодня думаю пойти к морю… Папа уже окончил свою книгу…

б/д /ок.12 июля? /

Д.М. Вчера я тебе отправила письмо, сегодня снова пишу. Я ведь все думаю об устройстве, если папа уедет. Пошла вчера к Фире, у нее оказалось нет места. Комната Тамары маленькая, да еще ее использует прислуга... Потом я зашла к госпоже Авербух, она - сладость, посидела с нею в аптеке… После обеда я поехала к Лиечке Волговской… Она согласна. Она такая милая. С нею я могу выйти… Я ее просила еще подумать и спросить мужа. Я у нее поужинала, и мы поехали в Гамати (иврит), там была Оля… Она так за тебя рада. Так довольна, что буду у Лиечки… Возможно, что ни Уля, ни папа еще не поедут. Папа работу уже окончил, чувствует себя слабо. Необходимо ему поехать, но пока денег нет… Наташа гуляла с парнем и… забеременела… Лиечка хотела взять ее к себе, но у нее теперь лежит больной, которому оперировали гланды… Встретила вчера Соколова, он так ко мне относится, что я поражена…

14 июля /среда/ Т-А

Д.М! Только что получила твое письмо без числа, конечно. Но оно мне бесконечно дорого… Всего я от тебя получила за все время 4 письма…На днях Яковка повез меня к Апелштейну проверить уши, он уже собирается уехать и боится, что я без него не пойду. Его не было дома, он меня повез к Соколову, тоже не застала его… Вчера я была у Д/ины/ М/арковны/, она бедненькая пробыла в больнице 18 дней… Я решила пойти к тете Соне /?/. Она очень обрадовалась, я у нее посидела и пошла с нею к Лие. Лия была мне очень рада, дала мне красивый букет, который я преподнесла папе по случаю окончания книги. От Лии я поехала домой… Писала ли ты Михаилу о деньгах?...

Есть приписка к Мирьям, и приписка от Якова.

17.7.37 /датировано по приписке Якова/

Мирочка! Если хочешь передай приписку Мирьям, если нет, оставь ее у себя.

16 июля, пятница

Д.М! Солнышко… Вчера получила твое письмо. Два дня я не была у моря… Сейчас я жду, чтобы Лея пришла с базара, а потом поеду к морю… Папа уже в самом деле закончил работу и разрешил, чтобы я его поздравила… Папа по многим соображениям не едет… Пока он еще занят. Книга еще не переплетена, есть организационная работа. Да он еще не отдохнул для поездки… Яковка мне дал деньги на платье…Твои агенты редко посещают меня. Циля была несколько раз, но все не застает меня… Я счастлива, когда папы нет вечером. Он в Гамну /Галину?/, а я в Казино. Я с ним ходить не могу. Привет тебе от Нины, Д.М. и Сонeчки. Она у меня была уже два раза, и не застает меня дома.

Суббота, 16 июля

Д.М. Получила твоих два письма сразу. Одно от 7-го, другое без числа. Сегодня я только что вернулась с моря, куда меня Яков взял, как каждую субботу.

17 июля? воскресенье утром

Д.М. Вчера писала тебе, сегодня снова пишу. Я все еще во власти

твоего вчерашнего письма. Мне так больно… за то, что я тебе причинила неприятности …Папа уже работу закончил, теперь ему надо отдыхать. Поедет ли он, не знаю, но он сидит у моря часами… У Д.М (Дины Марковны) была дизентерия… ей слава Богу лучше. ..Читаю интересную книгу о Пирогове… Завтра еще припишу, тогда лишь отправлю письмо.

Мируся!

Сегодня была у моря… Папа был в Иерусалиме и успокоился. Это ему надо. Ах, если бы он уже уехал поскорее… Тася Каганович не живет с мужем… А девочка у нее с пороком сердца… Папа был в Иерусалиме и успел, что ему надо. Спокойной ночи.

Mама

22-23 июля

Д.М! Я уже десять дней не имею от тебя письма… Лия Роговская давно не была у нас, я беспокоилась и пошла к ней. Оказалось, что она была занята, у нее была Наташа… Лиечка такая милая, она так горячо отнеслась к Наташе, ухаживала за ней, выбилась из сил… Яков… взял меня к морю. Там я встретила Рата, и он и она очень обрадовались мне…Папа понемногу поправляется. Я хожу, езжу и считаю это большим счастьем для себя. Папа пока не работает, только читает. Я так рада, что он наконец может отдохнуть… С Лией мы все время о тебе говорили. Она тебя не забыла, не пишет просто потому, что не любит писать. Да и занята она была, у нее было два больных один за другим. Теперь очередная сплетня, очень печальная. Когут разошлась с мужем, мне ее бесконечно жаль… Вчера Михаил и Уля были у Якова. Скоро Яков и Буба уезжают… Я читаю мелкие рассказы Эренбурга…

б/д (без даты)

Д.М! Ты принадлежишь к породе грызунов... Ты себе представить не можешь, как я счастлива, что ты уехала...Если б ты знала, как меня балуют. Начиная с Михаила и кончая Яковом. Утром пошла к Шехтеру на заклание, то бишь получить укол. Пришла домой, дождь как из ведра.

Bоспоминания.

“Мне четыре года. Я страшная шалунья, сорви голова. Просыпаюсь с петухами и начинаю петь. Офицер, живущий у нас в комнате, вынужден съехать, ему такой будильник не нравится. Я заболеваю корью, потом воспалением легких. Когда я выздоравливаю, я получаю в подарок шелковое малинового цвета платьеце и черную безрукавку. Меня решают сфотографировать. Одевают меня в новое платье, из под которого видны штанишки, на шею - стоячий воротничок с галстуком. Фотограф усаживает меня на высокий столик и велит сидеть спокойно. Но не тут то было. Чтобы я могла усидеть. Он прибегает к обычному приему: говорит, что из аппарата выскочит птичка. Я широко раскрываю глаза и жду. Поэтому я такая смешная на карточке. Потом меня ведут к г-же Розенберг. Я в ужасе от начищенных полов, от зеркал в золоченных рамах. Мне хочется расплакаться от окружающей меня непривычной для меня обстановки. Меня усаживают на подзеркальный мраморный столик. Помню, как теперь, как я испугалась, когда увидела себя в зеркале. Меня угощают шоколадом и еще чем- то и я успокаиваюсь. Со мной возятся как с обезьянкой. Наконец я вхожу в роль и начинаю петь и болтать без умолку. Я уже привыкла к окружающей меня роскоши, хожу по скользкому паркету, сажусь в мягкие кресла и смотрюсь в зеркала. Наконец меня поручают дедушке, который там работал, и он меня отвозит домой. Долго потом домашние не могли отделатьсяот моих рассказов, а для меня это осталось волшебным сном.

Пурим. Мы опять у бабушки. На сей раз ситуация совсем другая. Месят тесто, растирают в ступке мак. Нам детям есть работа. Мы чистим миндаль, обжигаем себе пальцы горячей водой. Украдкой отправляем себе в рот миндалину, если она оказывается горькой, то молчок.Самым любимым номером было одеваться невестой...”

Папа уже получил 50 ф. от Гринбаума и заплатил по векселю. Теперь он успокоился Еще немного долгов и всякая проданная книга будет нашей…Теперь он должен поехать отдохнуть и поправится ...

б/д

Д.М! Я уже два дня не писала тебе…Папа не поехал, он с утра уходит в Галину, там обедает и приходит вечером домой. Он очень переутомлен, и я рада, что он не дома… /купила себе ткань на платье/ …У папы ничего нового. Книга уже выпущена, но еще не дома.

27 /июля/

Д.М! Письмо твое получила… Платьица мне не надо набирать, я одолжила машину и пошила себе сразу четыре…Папа уже закончил работу, но техническая лишь начинается. Уля уехал в воскресенье, завтра уезжают сладость с Бубой… Папа уедет на пару дней в Иерус алим…Папа понемногу приходит в себя, после такой каторжной работы нелегко наверстать потерянные силы… Он уже рвется начать новую работу…

б/д /конец июля – начало августа/

Д.М! На днях писала тебе. Я жду от тебя письма, что ты уже в Франциенбадене. Ароновичи уехали, и мы с папой поедем в Кфар Сабу. От Якова и Бубы была открытка...Я читаю Томаса Мана из жизни больных в Давосе... Уля уехал, поэтому не пишет...

Дорогая Мирочка!

Получила сегодня твое письмо...Сегодня я удалила у Соколова последний зуб, и он мне, наконец, сделает новую пластинку...Поздравь за меня Владислава с приобретением собачки... Шаббат шалом /иврит/

2 августа /понедельник/

Д.М.! Вчера...пошла к Соколову... Он мне удалил зуб, хотел еще один, но я не дала. Это уже последний, теперь можно будет делать зубы… Папа понемногу поправляется. Никуда не едет - денег нет. Мои все платья готовы...Вчера была с папой в Казино, потом он пошел, а я поехала домой. Папа теперь уже разрешает мне ездить в субботу...

Т-А 2-е августа.

Дорогая Мирочка! Только что получила твое письмо...

7 августа, суббота.

Д.М! Вчера писала тебе, нового ничего... Вчера была у моря, сидела в Казино… Боже мой, сколько мучительных суббот я провела из за того, что в угоду папе, не хотела ехать с тобой. А теперь я уже стала умная, сейчас спущусь к морю, а оттуда домой приеду...Что М.Левин делает в Варшаве? Отчего она так постарела? …Секретарша папы мне надоела…

б/д /начало августа/

…Ароновичи уехали, и мы с папой поедем в Кфар Сабу… Жара…Пошла вчера к Рату. Он говорит, что сердце очень хорошо… На прошлой неделе я была весь день у Рахильки… Сегодня я удалила у Соколова последний зуб… Поздравь за меня Владислава с приобретением собачки… Шабат шалом…Желаю тебе счастливого пути и хорошего лечения.

б/д /начало августа?/

Мирочка! Я получила сегодня твое письмо, и если не получила припадка, то мое сердце стальное. Я тебе пишу и пишу. Должно быть на почте лежат письма, которые я писала еще до получения адреса…Писала бы ты давно /о деньгах/, папа выслал бы тебе. Не пришлось бы тебе сидеть в Франценбаде и думать хватит ли тебе фунтов…

б/д /13 августа?/

Д.М! Сегодня у меня был хороший день. Утром пошла к Соколову, он мне снял мерку, и я, наконец, буду иметь зубы. После обеда я с папой поехала к морю… В воскреснье /17 августа ? / мы едем в Кфар Сабу. Жду от тебя письма из Франциенбада… Михаил …удивляется отчего ты не подтвердишь получение денег… От Якова и Бубы получили две открытки. Oни очень довольны поездкой… Напиши, как ты устроилась, что сказал врач. Принимаешь ли ты уже ванны?.. Как была разлука с г. Розенцвейгом?...Соколов относится ко мне, как отец родной. У него сегодня приема нет, так он мне назначил часы вне приема…

б/д /август?, с припиской отца/

Мы теперь в Кфар Сабe. Как здесь хорошо, я считаю лишним писать. Лея изволила поехать с нами, но ее лицо еще больше закривилось. Не знаю, удержится ли она здесь…Папа работает. Сегодня едет в город. Я тебе писала два раза в Франценбад… В субботу вся халястра приезжает сюда. Это технически неудобно, но что делать... Папе необходимо придти в себя после того, что он проделал. Здесь такая тишина, такой покой, никто ему голову не морочит...

б/д /вторая половина августа/ Кфар Саба

Дорогой Мир Мирче. Я теперь как будто еще дальше от тебя. Не знаю где ты, не знаю куда писать тебе. Мы в Кфар Сабe… Папа работает и уже поправился немного. Теперь у нас гостья Лиичка Роговская. Мне с нею очень приятно… Скоро три месяца я тебя не видела

б/д /вторая половина августа/ Кфар Саба

…Наконец Михаил получил открытку из Карлсбада… Мы еще в Кфар Саба, на праздники поедем в город… Я надеюсь, ты уже получила мое письмо до востребования в Франциенбадене… А что было со стариками? Как они пережили твой отъезд? Папа работает и, кажется, поправился. На прошлой неделе была Лия Роговская... От Якова и Бубы получила письмо из Парижа.

З сентября, Кфар Саба

…Мы в воскресенье /5.09 едем домой. Папа немного отдохнул, я тоже. У нас всю неделю гостила Дина Марковна… Я удивляюсь.

8 сентября

Д.М! Вчера писала тебе, а сегодня утром папа послал тебе чек на 5 фунтов с моим письмом. Вчера была у меня Лия Роговская… Ты остаешься еще в Франциенбадене… Пока ты была в Варшаве, я была спокойна, я знала, ты ни в чем не нуждаешься…

8 сентября /2-е письмо/Т-А

Д.М! Я право не понимаю...сегодня написала и отослала тебе письмо, а теперь пишу снова. Мы уже в Тель Авиве… В Кфар Сабe была сказка, не хотелось уезжать…Папа уже работает, немножко поправился Г-н Розенцвейг так очарован тобою, что решил оставить тебя до декабря… Я так рада, что ты опять поедешь к своим, там ты отдохнешь и поправишься… Жаль только, что г-н Р. сам поехал на Карпаты. Мне бы хотелось, чтобы и ты там побывала. Буба и Яков приезжают 22 с.м. Поздравляю тебя теперь с днем твоей свадьбы… Шана Това /иврит/

12 сентября Т-А/4 стр. без оконч./

Д.М! Твое письмо к папе получила я. … Ты в таком отчаянии как будто ты в лесу…/Мира в Франценбадене, проблемы с визой./ Папа завтра напишет раввину, если такой есть в Франциенбаденe, и попросит его помочь тебе. Если бы ты попросила у Ароновичей 10 фунтов, они бы тебе с удовольствием дали, а папа уплатил бы здесь… Во всяком случае ты 18-го не уезжай, может быть Михаил выхлопочет что-нибудь у консула

14 сентября

Д.М! Вчера писала тебе… Лиечка /Роговская/ вышлет тебе 5 фунтов телеграфно… Теперь я уже спокойна,… ты получила 22 ф. с деньгами Михаила… Пусть папа будет здоров, так все будет хорошо. Он говорит, что пошлет тебя на месяц в Иерусалим, а в будущем году и в Европу…Я, конечно, бы хотела, чтобы ты вернулась в Польшу, но если домой приедешь, то будешь доброй гостьей… Гмар хатима това /иврит/ Теперь уже закончились все работы в небесной канцелярии. …В Йом-Кипур /Михаил/ подал мне в кровать чай и такую тарелку бутербродов, что ты испугалась бы. Но не пугайся, я их не съела. Представь себе, папа постился весь день…

б/д /12 стр. без оконч./

Д.М! Я думала получить от тебя…Папино письмо я читала, как видно все наладится…Вчера у меня была Любочка, принесла цветы, Наташа тоже принесла цветы. Вечером была Оля. Только Фира не приходит…Я была счастлива, когда Михаил сказал, что Тами /Тони?/ едет к тебе. У нее здоровая голова на плечах и она тебе может быть полезной… Дорогая Мирочка…Гмар хатима Това /иврит/. Теперь уже закончились все работы в небесной канцелярии… Понедельник с.м. уже приезжают Яков с Бубой, они

будут меня возить гулять… В Йом кипур подали мне в кровать чай и такую тарелку бутербродов, что ты испугалась бы. Но не пугайся. Я их не съела.

Представь себе, папа постился весь день…

б/д /22 сентября ?/

Д.М! Вчера я писала тебе в Прагу……Сегодня Яков с Бубой уже приезжают. Тамара была у нас, она славненькая, но я ей не завидую быть другом Ули…" /Мира в Праге, Хана послала ей деньги/.

26 сентября

Д.М! Только что получила твое письмо, спасибо за карточку. В добрый час и с приездом в Варшаву… Яковка приехал, сейчас же купил мне лекарства и облатки для сна… Желаю тебе весело провести праздник /?/…

б/д /конец сентября/

Д.М! Вчера получила твою открытку из Праги… Вчера я писала тебе… Я только что написала письмо Соколову, он мне вырвал последние зубы, а пластинку все еще не сделал… Была Тамара, она тоже навещает меня. К празднику /?/ она мне прислала цветочки. Я не знаю, почему тебе она не нравилась, мне она очень нравится. Она такая миленькая, простая такая… Дорогая Мирочка! Только что получила твое письмо и плакала от радости. Неужели правда, что все у тебя в порядке… В связи с беспорядками в Варшаве тебя верно еще больше тянет домой…

б/д /конец сентября/

Д.М! Наконец получила твое письмо. Спасибо за карточку… Здоровая голова может лопнуть от нашего шума. У нас уже прохладно, хорошо. Я понемногу гуляю…

б/д /конец сентября?/

Д.М! Ты все-таки редко пишешь мне. Получила ли ты уже деньги? А я уже долг уплатила… /о поездке в Кфар Сабу в хамсин/…

7.10.37 /с датированной припиской Якова/

Дорогая Мирч-Мирче. Пишу тебе, чего же боле…Пробовала уснуть, но не тут то было, начался шум и галдеж в гимназии… Приедешь, придется приискать квартиру…Вчера у папы были Яков и Буба. Буба, как пупсик… Я только не хожу, потому что жарко… У нас новость. Отставили муфтия от должности и арестовали весь ваад. Их ссылают, куда Макар телят не гонял. Месяц надо ехать туда… А евреи пока что радуются, пока арабы не выкинут новое коленце. Но у вас тоже весело. Не дают забыть, что мы евреи…

/начало октября/

Д.М! Я уже писала тебе 18.10.37 /дата – рукой Якова/ (в избранном)

Д.М! Что это всю неделю от тебя ни гу-гу?... Сегодня был первый дождь с бурей… Яков купил новый автомобиль… Он повез меня и г-жу Эфрати на выставку… Оля говорит, что написала тебе четыре письма, а вчера письмо в 12 страниц.

Вопросы к Мире:

Была ли у врача? Когда приблизительно ты думаешь приехать? Отдохни, соберись с силами и приезжай свежей и здоровой.

/Назавтра – продолжение/

… Вчера вечером мы были у Ароновичей…

24 октября

Д.М! Только что получила твое письмо… на этой неделе получила от тебя два письма… Я могу тебя обрадовать, у меня уже есть зубы, но какие. Одела пластинку и как будто бы родилась с ней… За положение в Польше не беспокойся. Все преувеличенно. У нас тихо и спокойно. Бывают единичные случаи, но это не важно. У нас уже хорошо, прохладно…Приехала из Лондона Суля… Михаил говорит, что ты приедешь в январе… Твоя карточка с Владеком очаровательна…

2 ноября, Т-А

Д.М! Вчера я писала тебе… Вчера папа ушел к переплетчику… Я думала, что череп треснет, так стучали наверху ученики… Мы ищем квартиру, но пока еще не нашли… …у тебя нет теплого пальто… У нас теперь тоже неуютно. Дождь… Вообще у нас теперь в доме, как у снобов. Хая утром и вечером готовит завтрак и ужин, дает мне капли. Настоящие снобы. Помнишь, я на нее сердилась, теперь я ей прощаю все. Она так влияет на папу, потому что привыкла покорять себе больных…От его работы все в бешенном восторге, но он, бедный, слишком много сил отдал еврейскому народу… он снова работает. Ему работа нужна, как воздух…

б/д /8 стр. без оконч./

Д.М! Только что получила…У нас уже холодно, и я гуляю по улицам, но не к морю…Сегодня мы хоронили Ихалэ /иврит/, он был очаровательным человеком. Умер на посту от кровоизлияния в мозг… Карточки твои, я тебе писала, хороши, но я хочу с собакой. Там ты чудная, даже лучше собаки. Пришли и ту, что с Владеком…Я беспокоюсь, что у тебя нет теплого пальто…

7.11.1937 С письмом от Уриэля ג"בכסליו תרצ"ת

Доброе утро, дорогая Мирочка!..Была ли ты в театре. Что ты читаешь о Сталине?..

7 ноября Т-А

Д.М! Письмо написанное тебе еще не отправлено, а я уже снова пишу… спасибо, что так радуешься за меня. Зубы действительно чудные… Тебе не особенно весело в Варшаве… /Михаил/ мне говорит:” Я хочу, чтобы она поехала в Карпаты…” ; На днях я пойду в театр –“Яша Хейфец”… Папа пьян от успеха своей книги, ему прохода не дают, все хвалят его и возносят до небес. Только Уля на

меня наводит тоску. Работы нет и вместо его помощи, я его должна кормить…

б/д

Д.М!… Я писала тебе, что пошла на концерт… Михаил мне сказал, что это твоя знакомая… Вчера у нас были Яков и Буба… Папа чувствует себя хорошо, можно выздороветь от счастья. Все его возносят за его книгу, его все обожают за его работу… После гимназии в доме жуткая тишина…Если бы не папин сахар, который мне уже вымотал всю мою жизнь и лишил меня покоя, я былы бы совсем здорова…Я теперь ожила, лето уже прошло. Прохладно, хорошо. Я так волнуюсь за тебя. Сколько должно стоить теплое пальто?

15 ноября

Д.М! Вчера я писала тебе…Только что получила твое письмо. Спасибо за карточку. Она очаровательная... Боже тебя сохрани упомянуть имя Х. Она секретарша папы, и очень большие услуги нам оказывает…. Все это безвозмездно. Если я когда то писала о ней плохо, то это под влиянием всех моих царот и очень каюсь в этом…

б/д

Доброе утро Мируся!.. Только не сердись на Лиечку, что она мне

письмо показала. Уж больно оно хорошо написано было. Я верю, что тебя г. Р. любит, хотя любовь согревает…, но пальто она заменить не может. Неужели они не сделают тебе пальто?.. Бейтар ждет тебя с нетерпением, они имеют для тебя еще урок…

б/д

Дорогой Мыреныш!... /воспоминания/

Мирочка, как мне было хорошо! А xорошего, ей же ей, было мало, кроме того, что жило внутри. Мы дома жили сыто, хорошо, ни в чем не нуждались. И вот я очутилась в бедной семье. Отец папы был болезненный человек, мама тоже болела. В домe было шесть человек детей, что с бабушкой вместе составляло 9 человек. Покойный тесть не работал, дети все еще были непристроены и папа всех их содержал. В доме было чистенько, но так бедно и неуютно. От меня эту бедность всячески старались скрывать, но она смотрела на меня из всех углов. Папа уходил с утра на уроки, а я оставалась одна. Помню, в квартире у нас протекало, когда были дожди. Меня, привыкшей к обилию всего, угнетало состояние семьи. Я делилась с ними всем, чем могла, но у меня было очень мало. Но несмотря на все это, мне было хорошо, потому что впереди была вся жизнь. Ровно столько, сколько у тебя еще есть… (далее – медицинские дела)

Меня очень волнует, что у тебя нет пальто…

17 ноября, Т-А

Д.М! У меня сегодня хороший день…Твоя карточка на столе предо мною… Ты мне как то писала, что была на могиле дяди Миши и получила какой-то снимок.… Поздравляю тебя с обновкой. Носи на здоровье новое пальто... Пришли карточку в пальто. Вчера была у девочек в магазине, у них довольно весело…Вот теперь ты в Карпатах привыкнешь к холоду…

б/д, 17 ноября и после/

Глубокоуважаемый пан Розенцвейг! Приношу Вам свою благодарность, что Вы пошили Мирочке пальто…

б/д, /без начала, вторая половина ноября с припиской Уриэля/ – Cнова о секретарше Хане. Мира собирается в горы. Вопрос о пальто.

22 ноября, Т-А

Д.М! Сегодня получила твое письмо…Мне приятно, что тебя

так любят…Меня так радует, что тебе тепло и хорошо с твоими родными…

б/д /после 29 ноября – Ханука, без начала/

…Ханукальное шествие я видела… Уже полгода прошло, еще два

месяца и мы опять вместе… Имела ли успех твоя шуба?... Г.Р. пожелание весело провести Хануку

б/д /на 3-х лл. без оконч./

Д.М! Я жду твоего приезда, так у меня уже нет охоты писать… Kаждый день я отсчитываю день из дней оставшихся до твоего приезда…Хая так за мной ухаживает, Мирочка, что я тронута. Она мне массирует ноги, идет со мной к Шехтеру, помогает ему делать уколы… Папе она тоже делает уколы…Папа собирается в Тверию…

30.11.37 /дата – рукой Якова/

Д.М! Ждала от тебя письмо в пятницу, ждала и сегодня, но не получила… А я думала, получу от тебя письмо, как ты выглядишь в шубке. В четверг я была в кино…

ХII-1; 1 декабря

Д.М!...Новая у тебя шуба… С праздником Ханука тебя…

ХII-2; 3 декабря

Д.М! Скачет птичка весело… А я пошла в кино… А где я поздравила тебя с новым пальто, получила ли ты?

“Ай да тройкa”…

Было время, когда в Киеве молодежь помешалась на этом романсе.

Морозная, лунная, ясная ночь. Мы целой компанией возвращаемся из театра. Закидываем друг дружку снежками и поем “Ай да тройкa”…

Подходит полицейский просит замолчать. Мы, пьяные от молодости, здоровья и счастья, еще пуще орем. Он подходит к нам и приглашает идти за ним. Для нас это своего рода развлечение. Идем по дороге, конечно, продолжаем петь, несмотря на присутствие начальства. Пришли в участок, шумной толпой вваливаемся в полутемную комнату. Садимся на деревянные скамьи, ждем. Входит пристав, спрашивает в чем дело. Надзиратель докладывает:” За нарушение общественной тишины”. Я выступаю вперед, я всегда была “рош амедабрим” (иврит). “В театре, - говорю, - было так хорошо, ночь такая чудная, нам захотелось пошалить. Верьте мне, господин начальник, никого мы не разбудили, все мирно спят, да и Вы, вижу я, устали и Вам спать хочется. Пока Вы всех нас перепишите, утро настанет. Отпустите нас, а мы уж больше не будем озорничать.”

Он посмотрел на меня из под очков сонными глазами и изрек: “Oтпустить.” Мы отблагодарили и отправились восвояси. Долго мы провожали друг дружку, и это продолжалось бы до утра, если бы не повалил такой сильный снег такими густыми хлопьями, что мы

вынуждены были прекратить наше путешествие. Я и теперь еще помню зал коммерческого собрания, залитый ярким светом, под нескончаемые аплодисменты публики на сцену выходит Вяльцева. Она опять и опять поет “Ай да тройка”. Публика беснуется, ее на руках выносят на улицу. Недолго еще пела она, тяжко заболела и умерла, но романсы ее еще долго жили в памяти тех, кто хоть раз слышал их. А что ты скажешь на Плевицкую? Вот ее то песенка спета. Уже ей никогда не будет сниться барин молодой. Вместо барина – жандармы, а вместо поцелуя – грубое прикосновение надзирателя, зовущего ее в зал суда. И она уже не будет молодешенька, а опустившаяся поплетется в зал суда, где ее встретят не бурными овациями, а злобными взглядами. Она уже не пропоет “Бросьте прочь тоску”, а полная тоски и отчаяния будет врать без конца, чтобы как- нибудь выгородить себя. И так оборвалась песня. Хотя она и мошенница, но мне ее все таки жаль. Она хотела быть верной помощницей мужу своему, как в библии сказано, и жестоко покарана судьбой. Отсюда мораль, что не всегда надо помогать мужу своему…

Еще три недели , и ты снова с нами. Приедешь, и как будто бы не уезжала.

5 декабря

Д.М! Сны благодатные снятся один только раз, а плохие очень часто. Вчера я получила письмо от тебя, так сегодня ждать нечего… Я думаю, что ты должна сократить свое пребывание в Варшаве, забыть о лыжах, сапожках и всех прелестях зимнего спорта и приехать домой /шутка/…

7 декабря

Д.М! Я хочу веселья…Была вчера в кино /пересказ картины/

…Чулочки не покупай, не хочу, чтобы ты тратилась.

7 декабря, Т-А /в избранном/

Д.М! Приснился сон… /воспоминание/:

Приснился сон, и узник стал царем. Мне сегодня снилось, что я маленькая (не впадаю ли я в детство?) Я села в кровати и была все еще под влиянием сладких грез. Очнулась и мне вспомнилось, уже реально, мое раннее детство. Ты понимаешь сколько километров памяти я должна была проделать. …Вспомнилось мое раннее детство… Вспомнилась Ханука, когда мы все собирались к бабушке. У последней (при благосклонном участии дедушки, конечно) было три сына и две дочери. Тогда еще не существовала двухдетная система и у каждой из них было по пять или шесть отпрысков. И вот мы целым выводком отправлялись к бабушке. Вместо модерных левивот /иврит/ блины из гречневой муки с гусинным жиром (ай как вкусно), вкусно) вместо разных пирожных со взбитыми сливками и кремом, пирожки с различными фаршами, вместо шоколада, пьяных вишен и глазированных фруктов, леденцы, а вместо шампанского - сотернгок/?/, ликеров и разных коктейлей, вино кисленькое домашнего приготовления и вдобавок ко всему этому медовый пряник с изюмом - тоже домашнего приготовления.

Грамофона и радио тогда еще не было, была скрипка, на которой

какой нибудь любитель-самоучка пиликал, можешь себе представить что это была за музыка. Чаще всего брали медный таз, в котором летом варили повидло, а осенью варенье из яблок и слив и две деревянные, то бишь оловянные ложки, которыми выбивали такт. Танго и других танцев тогда еще не знали. Кто-нибудь из старших усаживался за “инструмент” и начиналась музыка. А мы под звуки песни чудной, как в романсе поется, отплясывали. Что это был за танец и какое имя его я не знаю, только что это была дикая пляска с пристукиванием каблуков и хлопанием в ладоши. Потом выворачивали чью-нибудь шубу мехом наверх, и кто-нибудь из старших мальчиков напяливал ее на себя, а мы должны были думать, что это медведь, живой настоящий. Потом была какая-то пародия на театр. Помню, я всегда выступала в заглавных ролях. Жаль, пропал такой артистический талант. Кто знает, может быть вышла бы из меня Элеонора Дузе, или чего доброго, Сарра Бернар. Взрослые беседовали на разные темы, чаще всего о политике, вместо модных сальных анектодов на наших вечеринках велись разговоры о детях, о домашних делах. Вспомнилась бабушка, (имя которой ты, Мируля, носишь), милая такая с белым шелковым платочком, подвязанным под подбородком, и все те милые близкие такие, далекие теперь, среди которых так легко и привольно жилось нам - детям. Вспомнилось и взгрустнулось. Я перестала думать о прошлом и задумалась о близком будущем. Нарисовала себе картинку, как Михаил поедет тебя встречать…

… Знаешь, Мирочка, у Горького есть рассказ “Больной”. Героиня его…

8 декабря, Т-А

Д.М! Мне снилось…Ты ведь знаешь, мой барометр – настроение папы. Вчера у него был хороший день: во-первых он сделал новые подметки, во-вторых получилось письмо от Гринбаума, он обещает послать папе обещанные ему 50 ф. Папа был счастлив… Пару дней я не выходила, моя нога тряхнула стариной и заболела… Посылаю тебе карточку…

Уля мне никогда не говорит,и снимает меня экспромтом, где попадется. У нас уже наконец холодно, и я счастлива, что могу выйти на улицу, не прячась от солнечных зайчиков, которых я так боюсь. Бабий век – сорок лет. А я уже, слава тебе Господи, 62 годика отмахала, значит полтора века с хвостиком…

9 декабря

Д.М. Папа начал выезжать в свет. Был в кино, теперь пошел на собрание. Уля остался ради меня дома, он ужинает, а я пишу тебе. Одна у меня работа… Ну вот вспомнила. В Париже вышел новый журнал ”Русские записки”, там в первой книжке есть статья Давыдова “Перелет птиц”. Если в твоей библиотеке есть, возьми и прочти…

Только что ушли Дина Марковна и Хая. Уля спит, Михаила нет…

Доброе утро, Мирочка! Легла вчера в постель, не захотела читать, лежала и мечтала. В мечтах этих особой сладости не было, но я не обратилась к ним с известным призывом. Пришел папа, сделал как всегда доклад о собрании и ушел восвояси. Сны в эту ночь были нерозовые, но ты ведь знаешь, я не верю ни в сон, ни в чох, встаю утром, cплевываю три раза и говорю себе, по теории бабушки, будет все наоборот. Не знаю только, как с хорошими снами, или дурные надо толковать наоборот, то по отношению к хорошим это непреминимо. Надо будет подумать об этом.

Если один из трех ангелов, не знаю который, заведующий снами, хочет злить меня и навевать на меня плохие сны, то я на него нoль внимания. А хочешь послушать страничку фольклора о снах? Она опровергает всю теорию Фрейда о снах. Кстати, этот старец выпустил новый труд о Моисее, в котором он хочет установить, египтянин ли Моисей. Я книги не видела, только рецензию о ней читала. Так слушай, это любопытно, до чего в народе сильна вера в силу цадика.

Одна женщина страдала видением страшных снов, она обратилась к цадику за советом. Вот, что он ей посоветовал:” Пойди на деревню, отыщи три рядом стоящие хаты, стань издали произнеси три раза следующие слова:”B этой хате я спала, в этой видела дурные сны, а на эту пусть падет все то зло, которое сны эти несут мне, так велел великий святой цадик”. Потом сплюнь три раза и уйди.” И чудо свершилось: в одной из хат умер парень, в одной утонула дочь, в третьей сгорела до тла хата с хозяйкой и тремя детьми. А она, конечно, до сих пор жива и здорова Что ты скажешь. Что ты скажешь, Мирочка на эту наивную полную чарующей простоты веру? Когда я спросила, а что она делает тут, где нет крестьянских хат, на это она ответила, что это она проделывает с арабскими хатами. Так как я к арабам пойти не могу, в цадика я не верю, да нет у меня такого, так я ограничилась только

сплевыванием и верой, что все наоборот, села приветствовать тебя с добрым утром…

/Т-А, 10 декабря/

Д.М!

Все дороги ведут в Рим, то бишь в Варшаву…

Почему то, Мирочка, человек так устроен, что все плохое, пережитое им, снова всплываеи в памяти, назойливо напоминает о себе и причиняет тупую, ноющую боль. А все то хорошее, что давало радость в жизни, и что хотелось бы снова воскресить в памяти и еще раз пережить это чувство, прячется где-то в тайниках нашего сознания и приходится выкапывать его. Хотя я раскопками занимаюсь…

Ясное, солнечное апрельское утро… Праздник весны, когда природа просыпается от долгой зимней спячки, все кругом поет и ликует. Самое важное событие в жизни: рождение человека. Ты знаешь, Мирочка, когда человек начинает жить воспоминаниями, это плохой признак. Но я, все- таки, люблю свое прошлое, уж больно в нем много хорошего было. Ты только Бубе не показывай моего письма никогда. Она не любит сантиментов, ей неприятно, когда говорят о делах /с.3/ давно минувших дней. Да, оно и понятно: рано ей еще пускаться в обратное плавание. Итак, я начинаю. Мы все сидим за сейдером, было шумно, весело и радостно. Мeня уже ”лопало” понемногу, но я досидела до конца, не хотела нарушить семейную идилию. На другой день я проснулась очень рано, умыла, одела и накормила мальчиков и отослала их с папой в первую комнату с парадного, чтобы они не слышали. У нас была тогда чудная барская квартира из пяти комнат с лепными потолками. Моя комната была последней. Я приготовила все к предстоящему событию и послала за меялэдет (иврит). Это звучит как то мягче, чем это слово в переводе на русский язык. Она пришла, и через полтора часа возле меня в конвертике уже копошилась умытое розовенькое существо в чепчике, силившееся раскрыть глазки и впервые взглянуть на мир Божий. Это существо было … настоящая баронесса дрим, как ты себя изволила величать. Пришел папа с мальчиками. Яковка был еще малыш, еле до кровати доставвал, им показали тебя и они были очень довольны, а папа спросил, отчего же ты не кричала? Потом явился Ходкель из института и был поражен: “ Чac тому назад вы были на ногах, а теперь у вас уже дочь. Бабушка смотрела, а я была благодарна себе, то есть судьбе, что я не мучилась долго. Потом пришла покойная тетя Фаничка и принесла мне горшок с чудесными лиловыми цветами. Ты начала расти, как говорила няня, каждой день по маковвому зернышку. А я думаю по зерну овса, иначе ты не выросла бы такой большой.. Когда тебя через неделю увидел врач, он думал, что тебе уже месяц исполнился. И так ты росла добренькая да тихонькая. Бабушка утром будила тебя, чтобы накормить. Я уехала заграницу, когда я вернулась ты была больна, тебе было два годика. Тебе была назначена диета. Когда сидим бывало за столом, ты смотришь на все яства и говоришь :” Я только понюхаю, кушать не буду”. И время твоего появления на Божий свет, и быстрота с которой ты совершила свое первое путе- шествие и твое спокойное детство, все символично для легкой, правда, время когда ты немножко капризничала, но тебя прозвали ведьмушкой совершенно напрасно: у тебя было законное желание пойти к маме немножечко в кровать. Тебя не пускали ( о чем я и теперь жалею) и ты плакала поначалу. А помнишь ли ты, как никто из многочисленной нашей семьи не мог научить тебя читать? Ты была живая, страшня непоседа. Я тебя научила грамоте, повела к Володкевичу экзаменоватьcя (!). Помню, как ты выглядела в новом сшитом по этому случаю платьице, “вайпрет” в черном с оборочками передничке с туго заплетенной косичкой с большим бантом на конце, который как мышинный хвостик болтался сзади. Тебя приняли в коммерческое училище и ты стала ученицей младшего приготовительного класса. Ты была так счастлива, а я довольна своими педагогическими способностями. Знаний ты в училище приобрести больших не могла, и я да и мы все удивляемся, как ты хорошо пишешь по-русски. Михаил говорит, что ты от него научилась. Блажен, кто верует, тепло тому на свете…

Яков вчера днем не приходил, у него был суд, от 7 ч. утра до 5-ти вечера. Он смеется, что я так много пишу тебе…

10 декабря (16 стр.)

Д орогая Мирочка-грызунья!

О чем думает старуха, когда ей не cпится? /бессонница/второе письмо/: описание венчания и свадьбы “в старину “, о фильме “Диббук”.

И снилось мне, как ты катаешься на салазках. Выбились косы (?!),растрепалась шубка, ты отряхаешь снег и смеешься, голубка моя. И мне так тепло и радостно на моем северном полюсе… Хочешь, Мирочка, быт, который уже так далек от нас и все таки представляет известный интерес. С вымиранием старого поколения, эпоха эта уйдет и канет в вечность. Слушай как “играли” свадьбу в старину. Ночь накануне свадьбы невеста не ложилась. Она заканчивала китель – белый балахон, в который облачался жених во время венчания, заделывала талет, приготовляла мешочки для талита и тфилин, которые она раньше еще вышила разноцветными шелками с магендовидом посредине. Утром она вставала, и потом она отправлялась с одной из тетушек в жарко натопленную баню. Там ее основательно мыли в горячей ванне, делали макияж и педикюр, расчесывали волосы, потом погружали в холодный бассейн, в котором она должна была троекртно окунуться. Затем ее облачали во все чистое и уводили домой. Дома ее уже ждала работа. Надо было разрезать трехаршинные торты на куски всевозможных величин (я забыла сказать тебе, что за целый месяц до свадьбы приходили специальные женщины и начинали готовить печенье к свадьбе. Перечислять все сорта я не берусь - напрасный труд, приготовить столы и т.д. Приглашений тогда не рассылали, а шамеш ходил по местечку и звал на свадебный пир. Хупа назначалась на шесть часов, но не было случая, чтобы это было раньше десяти. Когда невеста заканчивала свою работу, приходили первые ласточки – подруги невесты и начинали ее одевать к венцу. Прежде всего ее облачали в длинную до полу рубаху тонкого полотна, затем она одевала не штанишки, а штаны ниже колен с прошивками и рубцами, крахмальную юбку с большой оборкой (помнишь из такой оборки я сшила тебе татьянинское платье, когда мы уезжали из Киева), затягивали ее в высокий корсет, а поверх всего этого одевали подвенечное платье. Платье это было всевозможных цветов, но не белое, чтобы его можно было носить и потом. Платье было широкое с баской, это такой лиф, застегнутый на бесконечное число пуговиц. Швы внутри платья не вырезывались, а оставлялись на всякий случай… Тогда все, что шилось, делали с таким расчетом, чтобы можно было распустить. Тогда деторождение не откладывалось на годы, образование заканчивать не надо было, поехать в Европу тоже не думали, о сохранении линий и помину не было. Но я отвлеклась. Фаты тогда не было, невесте заплетали волосы в две тугие косы и закладывали на затылке и так она простоволосая ходила до венца. Начинали сходиться гости. Прежде всего приходили самые близкие родственники, потом знакомые, но главный гость – гвир (иврит) местечка еще не пришел. Его с нетерпением ждут

Невеста ведь постилась, а до хупы есть не полагается. Наконец он явился. Музыка играет в честь его встречи, и приступают к приготовлению невесты к обряду венчания. Ее усаживают в мягкое кресло, на которое предварительно кладут подушечку, под ноги ставят скамеечку. По обе стороны невесты становятся тетушки и 6/ кумушки. Невесте расплетают косы, посыпают на макушку сахарный песок, чтобы жизнь была сладкая.

Бадхен становится на возвышение и начинает плаксивым таким голосом напутствовать невесту. Он ей говорит о суетности жизни, о том скорбном пути, на который она отныне ступает. При окончании каждой строфы он ей по заказу велит плакать. Тетушки и кумушки заливаются, а юная невеста, которая совсем не расположена плакать, украдкой утирает глаза.

Кто то подает знак, чтобы привели жениха. Он входит в

сопровождении почетных евреев. На нем атласная капота, на голове каскет, он медленно подвигается вперед, глаза опущены долу. Вид у него как у овцы, ведомой на заклание. Уж больно хочется ему взглянуть на ту, с которой он должен пройти свой жизненный путь, но нельзя. Ему дают белый шелковый платок, он его наскоро набрасывает на голову невесты, и его под звуки дребезжащей скрипки уводят. Вслед ему сыпятся орехи, конфеты, семечки и зерна овса. Все это спешно подбирается мальчишками.

Платок закалывают на голове невесты таким образом, чтобы она ничего не видела. Потом на нее напяливают бархатный салоп, без этого ни одна невеста не могла пойти под хупу, и в сопровождении кумушек и тетушек, под звуки музыки и улюлюкание уличной толпы, с зажженными свечами ее ведут на синагогальный двор, где уже ждет ее жених. Он стоит, как остолоп, с ним рядом устанавливают невесту, после того, как семь раз обошли вокруг него, и начинается обряд венчания. Бедной девочке так хочется хоть одним глазком взглянуть на того, с которым ей придется пройти свой жизненный путь. Но платок так туго стянут, что из- под него ничего не увидишь. Но ей не страшно, она не боится будущего. Ведь ей папа с мамой выбрали мужа, а они ведь ей зла не желают. (Это дословно то, что говорила мне покойная мама.) Обряд венчания окончен, читают ктуба, в которой муж обязывается кормить и одевать жену, и разбивают стакан, из которого предварительно дали отпить жениху и невесте. Потом все отправляются домой. Там начинаются танцы. Невеста держит кончик платочка, а другой кончик держит поочередно кто-нибудь из гостей и плавно танцуют под звуки традиционной музыки. Смысл этого танца я тебе объяснить не могу, он немного неприличен. Приедешь – скажу. Когда невеста уставшая, измученная освобождается из рук последнего партнера, ее усаживают за длинный стол. Столов несколько, для мужчин -отдельно, для женщин - отдельно. Причем для родственников жениха отдельный почетный стол. Потом стол для более бедных родственников. Начинается ужин, Подается фаршированная рыба, которая печет, как огонь, курица и бульон, который почему то называется דיע גולדען מילך.

У столов строго соблюдается классовая рознь. Кто побогаче, тому и кусок увесистее. Все это заранее предусмотрено заботливыми хозяйками. Бедным родственникам доставались объедки с барского стола. Ужин тянулся бесконечно долго. Телеграмм и поздравений тогда не было, но были бесконечные речи. Говорил местный раввин, потом шойхет, обязательно гвир /иврит/ местечка. Речи были длинные, скучные – все на тему о свадьбе. Потом послеобеденная молитва и наконец вставали из за стола.

Тут только начиналось веселье. В честь каждого из гостей играли фрейлехс /идиш/ при чем мужчины и женщины брались за руки становились в круг, куда тащили и невесту и, дико приплясывая, кружились без конца. Наконец, невеста в изнеможении падала на стул. Потом какие- нибудь две искусницы- тетушки пускались отплясывать казачка. Молодежь нетерпеливо дожидалась, когда уже и до них дойдет очередь. Тогда в ходу были кадриль и ланете/?/. Кавалеров не было и поэтому происходили заминки: забывали кто кавалер и кто дама. Молодежь танцует, а тем временем за длинным столом сидят жених с невестой и родные и принимают свадебные подарки. Каждый раз выкрикивают имя дарящего и на столе появляется увесистая пара подсвечниковчистого серебра, сахарница, рюмки, стаканы, бокалы, вилки, ложки, ножи, ложечки, все это из чистого серебра.

Но вот и эта процедура закончена, гости начинают расходиться, прощание, пожелания, поцелуи. Но невесту все еще не оставляют в покое. Каждая из тетушек считает за особую честь водворить новобрачную в ее комнату. Ее уводят, раздевают, укладывают на мягкие пуховики и белоснежные подушки и оставляют наедине с тем, который должен пройти с ней жизненный путь, которого она впервые может разглядеть, как следует. На следующий день начинаются “шева брахот” /иврит/. В продолжении восьми дней приходят гости, преимущественно мужчины, опять подают всевозможные яства и читаются установленные молитвы. Наконец и это окончилось. Молодые переходят на “кест” к родителям невесты, которые обязались содержать их, скажем, пять лет, потом то же делают родители жениха. Им отводят “алкер” с двумя кроватями, которые на расстоянии друг от друга, со взбитыми до потолка подушками и с большим на колесах сундуком, в котором помещается все приданное молодой. Она начинает носить, кормить и растить детей, а он учит талмуд, и наживает, прости за вульгарность, геморой, и пока кончается его сидение на хлебах, он имеет целый выводок детей и, ни к чему не приспособленный, вступает в новую жизнь. Большей частью он открывает лавочку, в которой торгует его жена, а он продолжает решать для себя проблему: что делать с яйцом, которое курица снесла в праздничный день. Так было, Мирочка, когда то, а теперь совсем другой коленкор. Но об этом в следующий раз. Я хочу тебе Мирочка указать на одну вещь: как жалок еврейский народ. Все праздники, все празднества у него должны быть непременно омрачены. Возьмем, например, такой Праздник как суккот: вместо того, чтобы сидеть за изящно накрытым столом и кушать горячую пищу, тащат все в шалаш из кое- как сколоченных досок, стол шатается, еда остывает, а если еще накрапывает дождик, то все сидят и дрожат от холода. Я говорю о России, конечно. Пасха, праздник весны, праздник освобождения, надо ломать себе зубы мацой. Шaвуот на что уже праздник светлый, радостный, надо бодрствовать всю ночь.Не говорю уж о праздниках, которые специально предназначены для поста и молитвы. Устраивают помолвку, надо разбить тарелку, чтобы в самую торжественную минуту напомнить о смерти. Тоже и во время венчания, люди еще жить не начали, им уже напоминают о конце ее. Рождается мальчик, его на восьмой день подвергают операции. Рождается девочка, на нее, вообще, нoль внимания Что ждет ее в будущем?

И так всегда и во всем. Мне мама рассказывала, что когда- то, когда белили квартиру, над дверью оставляли кусок стены не побеленной, чтобы это напоминало о разрушении храма. Я еще забыла сказать тебе, что все свадьбы в старину заканчивались ужином для нищих местечка. Приходили люди со дна, выброшенные из жизни, бывшие люди, увечные, слепые, хромые, люди, от которых несло запахом тления, и с каждым из них невеста должна была протанцевать. Это ты видела, Мирочка, в Диббуке, который, между прочим, идет на этой неделе в Мигдале Оре. Присутствие этих людей, с их выкриками и завываниями, придает много бодрости и вселяет радостные надежды в душу невесты, вступающей в новую, неведомую ей жизнь. Скучные мы, Мирочка, до тошноты, не мешало бы нам прибавить к нашей рыбьей крови немножко более живой, горячей. Ну хватит с меня.

б/д /11 декабря?/ 8 стр. без оконч./

Дорогая гризунья Мира!

... Разве за человеком, который в течение двух недель был пять раз в кино, надо ухаживать?

Воспоминания!!:

… Вчера я тебе писала как венчались в старину, теперь напишу, как это происходит теперь. Кстати, я забыла написать тебе, как в старину готовили приданное невесты… Не знаю почему, но роль по закупке всегда на себя брал отец. Он отправлялся в ближайший город и закупал все необходимое, оттуда же он привозил портного и помещика. Если невеста была побогаче, то шили месяцами. Обязательно нужна была шуба на лисьем меху, бархатное черное платье и бархатное пальто. Потом шили дюжинами белье, насыпали перины и подушки в километр величины. Это было тогда, а теперь вот что:

Поваландается девушка со своим бахуром годика три или четыре, успеет вкусить все блага земные и решает надо оформить. Венчание они называют глупой комедией. Покупают тахту, днем на ней сидят, ночью спят, обязательно радио, круглый стол, несколько стульев, и обстановка готова. Потом покупают две подушки, узенькие, как качалки, две пары штанишек, два бюстгальтера, несколько пар туфель, к каждой паре туфель такого же цвета сумку; одно платье для утра, одно послеобеденное и одно “аль коль цара шело тав” /иврит/ и готово. В день венчания невеста встает как обычно, принимает холодный душ (тоже гигиена) плотно завтракает и отправляется в сопровождении жениха, конечно, к парикмахеру. Там она, посидев часа два под инквизиционным аппаратом, называемым перманент, выходит завитая, как барашек. Потом отправляется к маникюрше, там ее ногтям придают остроконечную форму, и красят их в ярко-красный цвет. Потом она приходит домой, вместо бального платья накидывает поверх штанишек спортивное платьице, берет в руки какую то белую тряпицу, не то кусок батиста, не то газа. Он, по случаю большого торжества, облачается в длинные брюки, нaдевает рубашку с открытым воротом, и они, в сопровождении двух-трех подруг, отправляются пешком в раввинат. Родителям объявляют, что они уже повенчаны, или же велят им сидеть дома и не рыпаться. В раввинате по грязной лестнице подымаются на грязную крышу, там четыре грязных еврея держат четыре палки, к которым прикреплен балдахин. Раввин совершает обряд венчания. Невеста с открытым лицом смотрит на своих подруг, те перемигиваются с нею, и она собирает все силы, чтобы не прыснуть со смеху. Товарищи жениха вместо шапок накрывают головы носовыми платками, которые завязывают четырьмя узелками. Они смотрят на жениха и нарочито строят рожи, чтобы рассмешить его. Он стоит в свободной непринужденной позе и часто на знает этих нескольких слов, которые он должен выдавить из себя, когда надевает на палец невесты кольцо, тоненькое как ниточка. Потом все, весело смеясь, как школьники, опять таки пешком идут домой. Там на квадратные или треугольные кусочки хлeба наложен кусочки крутого яйца, соленого огурца, сардинки и томата. Это называется с эндвич. Иногда для большего шика посреди стола красуется пирог обязательно с дыркой, потому что его пекли в вундертоге /???/. За столы не усаживаются, а стоя отправляют в рот по нескольку cэндвичей, запивают вином, пожимают руки новобрачным и расходятся. Молодые уезжают в свадебное путешествие в Иерусалим, проводят первую ночь медового месяца в отеле, а на утро возвращаются - он в “дело”, а она в мисрад, и кончен бал. Потом начинается трудовая жизнь, он работает, она работает, а все не хватает. Да я еще забыла сказать тебе: на следующий день начинают поступать свадебные подарки. Богатые родственники теперь вывелись, местечковых “гвирим” /иврит/ тоже нет. Подарки поступают от подруг, таких же тружениц, как невеста. Приносят эти подарки мальчики с визитными карточками от дарящих. Бутылка с рюмочками для ликера, бутылка со стаканчиками для рома, пузатая бутылка с такими же стаканами для вина, бутылка с бокалами на курьих ножках для шампанского. Потом тарелка с тарелочками для фруктов, для соленой закуски, миска для салата, курительный прибор, зажигалка для папируса /???/, машинка для изготовления сухарей тут же на месте. Получается столько всякого стекла что не знаешь куда его деть. Вот тебе, Мирочка, картинка современной жизни, скажи, преувеличила ли я что-нибудь…

… Знаешь , Мирочка, у одной женщины было несколько детей и одна сиротка. По пятницам она своим детям пекла по калачику, а сиротке ничего не пекла. Тогда каждый из детей отламывал по кусочку от своего калачикаи давал сиротке…

/ окончание отсутствует/

Суббота 12 декабря

Д.М! На моем столе есть розы желтые…на моем столе есть розы

красные. Буба мне принесла вчера такие чудные розы. Я лежу на диване и любуюсь ими.

Недавно я читала, что один известный ученый открыл новое о растениях. По его учению цветы живут и дышат, и можно усыплять и оживлять их. Чего доброго, придет время, что цветы еще и заговорят. Все возможно в нашем веке. Вчера Буба и Яков заехали за мной, и мы поехали в кафе, посидели, знаешь, с нашими болтать не приходится, и они отвезли меня домой. Мы сели ужинать…

Ты знаешь, папа уйдет в Казино, потом опять уйдет после обеда. Уля и Михаил тоже уходят. Я остаюсь одна, выйти мне некуда и не к кому… Я тебе писала, что папа был на собрании. Был суд над “ישובם”, что он не помогает оставшимся в изгнании. Папу назначили быть обвиняемым. Был прокурор, и защитник, и свидетели, и все, как на самом деле. Папа выступил с речью в свою защиту. Были г-жа Аронович, Буба и Яков. Я подумала о том, Мирочка, как мы с папой поменялись ролями. Было время, когда я ходила везде и всюду, а папа дома сидел, а теперь наоборот. Папа что-нибудь высидел, осчастливил еврейский народ, а я что высижу? Но это неважно, всякому дереву свой плод. А сидеть дома, доложу тебе, все таки скучно. Помнишь, как я с утра уходила по делам. Лазила на высокие этажи, продавала билеты, ходила по хатам, собирала разные шмотки для лотереи. А собрания, на которых резолюция откладывалась до следующего собрания. А доклады, а лекции, а “Бет Штраус” אהל שם בת עם. Хорошо тогда было, Мирочка. А теперь “бувче кинь, да сунздывся” /был конь, а теперь его взнуздали/.

Поболит у меня сердце, я поохаю, а потом опять читаю, пишу, и моя голова снова в порядке. На днях у меня была С. Она жаловалась, что если она почитает перед сном, то всю ночь не может уснуть. А я и перед сном, и во время сна, и воcстав от сна. Все читаю, да читаю. Я себе не могу представить жизни без книги. Никого мне не жаль так, как людей, которые жалуются, что память ослабела или голова болит. Я сладко шепчу моему сердцу: Боли, поболи немножко, побалуй, Бог с тобой, но моей головы не тронь.” Все мое богатство, все, что осталось от житейских бурь и треволнений – голова, и это мой драгоценный сосуд, а сердце – предоставляю ему полную свободу. Но и к нему я ничего не имею. Мама.

12 декабря /2-е письмо/ воспоминания

Д.М! В каком году расчитывай. Мы поехали снимать дачу. Дачу обыкновенно мы снимали, когда дачников еще не было…

Хозяин дачи уверял, что дачники все люди солидные, спокойные, “семейственные”. На сей раз мы были бы блаженны, если бы не поверили. Бабушка была тогда после воспаления легких, ей нужен был покой, папа переутомлен после составления словаря, а я. Обо мне вообще говорить не приходится. С первых же дней нашего переселения на дачу мы убедились, как далеки мы от того покоя, который так жаждали обрести. Оказалось, что у всех дачников были дети, всего их набралось 28 человек. Обширный двор дачи имел выход на три улицы. Мальчики играли в войну, рыли окопы. Дергали девочек за косички, они орали, бегали жаловаться маменькам. Каждая мамаша защищала свое чадо. Между дачницами сразу установились натянутые отношения. Девочек постарше мальчики приобщали к игре, они были сестрами милосердия. Весь день на даче стоял шум и гам. Кроме того на черном дворе были построены в ряд 12 кухонь. От такого тесного общения все секреты кухарки были известны каждой из них. За всякую мелочь поднималась перебранка, нередко переходившая в драку. Однажды одна из этих суфражисток опустила увесистую пощечину своей барыне. Тогда еще были барыни.

. Я нашла выход, как бы увести вас подальше от этого ада. Я с утра забирала все жечи и уходила с вами далеко в лес. Там была чарующая сказка. Лес был старый, вековой. Сосны тихо шептали друг другу, наклонясь верхушками. Тихий, ласковый ветерок ласкал, как рука любящей матери. Из под коры струился сосновый сок, издавая сладковатый запах терпентина. Мы привязывали гамаки, и, тихо покачиваясь, предавались тому покою, который может ощущать человек только от общения с природой. Иногда я вам устраивала настоящий праздник, забирала в лес обед, и мы оставались там до сумерек. Я или читала вам что-нибудь, или рассказывала. Улю трудно было приручить, он был главарем скаутов, но Яковка был в периоде “мама уже” и смирно сидел возле меня. Так незаметно прошло лето в Святошино.

Одно только событие омрачало ваше настроение. Каждый день в лес выносили из соседней дачи больного туберкулезом мальчика. Он смирно лежал с лихорадочным огнем в глазах, глухо покашливал и с завистью смотрел на резвившихся вокруг него детишек. Это был ученик коммерческого училища, где учились мальчики. Ни усиленная диета, ни чудный воздух соснового леса не помогли, и мальчик медленно угасал. По возвращении в город он вскоре отдал Богу свою чистую, безгрешную, детскую душу. Я долго не говорила вам об этом, но мальчики узнали в училище, и этот день был для вас днем траура.

На следующий год мы поехали в Буздаевку. Там было тихо, спокойно, с нами, помнишь, жила Полина Ефимовна с Геней и Мишей. Славные они все были. Там вы похоронили … морскую свинку. Помнишь, как она защемилась между ножками складной кровати, где Уля нашел ее мертвой. Он ревел как по покойнику, долго не мог успокоиться. Потом собрались все дети из соседних дач и ей устроили торжественные похороны. Выкопали могилу, зарыли ее, насыпали холмик, вставили дощечку с надписью, когда случилось это печальное событие. Потом каждый из детей принес цветочки и молча разошлись по домам.

А как вы посадили наседку на яйца помнишь, Мирочка? Каждый раз вы лазали на чердак смотреть, вылупились ли уже цыплята. В одно прекрасное утро, о радость, вы принесли с чердака, не помню, 8 или 9 цыплят. Один был слабенький, не мог стоять на ногах, и мы его долго долго отогревали в кухне на окне, на солнышке. Потом из всех осталось только три цыпленка, мы их увезли в Киев. Каждый из вас имел своего. Улин был черный петушок. Потом, о ужас, хорек передушил всех цыплят. Глупо, что я пишу обо всем этом, но ты прости меня, моя девочка. Мне так приятно перенестись в прошлое, и вместе с вами переживать все радости и печали. Я никогда не смеяласт над детским вашим горем, и когда ваша собачка упала в канализацию, я искренно хотела, чтобы ее вытащили. А помнишь, как дети устроили спектакль и поставили “Хижину дяди Тома”?... В последнее время мне так не хочется думать о будущем, а только о прошлом, и в воспоминаниях, от которых мне становится так хорошо, черпать радость…

Теперь я уже не месяцы и не недели, а дни считаю до твоего приезда…

б/д /середина декабря/ о поездке в горы

…Поезжай на Карпаты…

б/д./середина декабря – с уговорами поехать в горы

…Если ты еще можешь, поезжай...

14 декабря Т-А

Д.М! Доброе утро…. С добрым утром тебя…

Вчера пошла гулять, потом меня Яков отвез к девочкам. Лия вчера

была именинница, я к ней не пошла, они живут на третьем этаже. Я у них посидела, потом Яков за мной приехал. Папа ушел в город погулять, Михаил по делу, Уля на собрание, а я одна на своем полюсе. С добрым утром тебя…

…/ воспоминания о зиме в Киеве, о зимней одежде. О поездке к дяде мамы, описание дома/…

Суровая зима, ясное солнечное морозное утро. Мы выходим из дому, подходим на Подол, переезжаем замерзший Днепр и на Слободке садимся в санки и отправляемся в Бровары. Лошади мчатся, подымая снежную пыль, бубенцы весело звенят, и мы мчимся все вперед и вперед. Мороз все крепчает, но мне не холодно. На мне не жалкий “трукар” /?/ из какого-то несчастного браншвейца, да еще из лапок, а ротонда на беличьем меху, не жалкий воротничoк, еле доходящий до кончиков ушей, а большой каракулевый воротник, приподнятый, в котором тонет вся моя голова. На голове не маленькая шапочка, похожая на самоварную конфорку, а теплый капор с завязками. На ногах не туфельки и чулочки, а шерстяные чулки и ветерки – ботинки на пуговицах, чем больше пуговиц, тем красивее, сверху этого - гамаши и боты. Вместо лайковых перчаток, которые обтягивают руку, отчего легче замерзают пальцы, - теплые шерстяные рукавички с одним пальцем.

Я уверена, Мирочка, что несмотря на то, что люди падают при одном взгляде на тебя, тебе все таки не так то уж тепло. Я еще забыла: вместо бюстгалтера, тогда носили большой из толстого полотна лифчик, вместо штанишек, панталоны, место голенькое между “хазия” и штанишками, по которому вы любите шлепать себя, покрывалось фуфайкой, а комбинизон, который у вас большей частью отсутствует, заменяла нижняя юбка. Кроме того одевали длинное до полу платье сo стоячим воротником и рукавами. Как ветер ни силился, он не мог ни до кого из нас добраться…

Ехали мы к покойному дяде покойной мамы, к которой приехала покойная бабушка. Все покойники, свят, свят, свят. Дядя был зажиточный еврей и почетный старожил местечка. По случаю приезда своей матери он и пригласил нас всех к себе в гости. Приехали, отряхнулись и вошли в дом. Сразу мы очутились в кухне и на нас пахнуло запахом какого-то варева. За кухней была небольшая столовая с изразцовой печью из коричневого кафеля. За столовой была большая зала, там стояла мягкая мебель под белыми чехлами, которые были похожи на саваны покойников. Там был собачий холод, потому что комната эта никогда не отапливалась. Раз в году, на Пасху, снимались чехлы, выбивалась мебель и в зале справляли сейдер.

За залой была спальня с деревянными кроватями, со взбитыми до потолка подушками, а из спальни вела дверь в самую маленькую комнату всей квартиры – детскую. Дядя жил со своей дочерью, у которой был целый выводок детей. День прошел шумно и весело. Бабушки в старину были не то, что теперь. Вся радость, весь смысл их жизни был в том, чтобы иметь побольше внучат. Сидит себе бывало такая старушечка с платочком на голове, с передничком, чтобы закрыть перед своей юбки, где вместо шелка был вшит коленкор для экономии. (Это мне рассказывала бабушка.) Сидит и не наглядится на свое потомство. А теперешние бабушки. Пока

потомства дождутся, душа у них вылезет, А если уж и дождутся, то внукам до них дела мало. А мамаши теперь разве похожи на мамаш, которые в старину были. Всякая мамаша норовит подражать дочке. И ей хочется возвратить линии (сохранить уже нечего), подрумянить дряблые щеки, подкрасить увядшие губы и подвести поблекшие глаза. И наряжаться тоже хочется, как дочка наряжается. Платье короткое, несмотря на толстые ноги, без рукавов, хотя кожа на руках дряблая, некрасивая. Шляпа с задором и претензией на моду. Суется современная мамаша, куда не следует. Устраивает молодежь вечеринку, хочеися им весело провести вечер, пошутить, побаловать без присутствия недремлющего ока, а она тут как тут. А в наше время мамаши совсем другие были. Они никогда не мешали своим детям… сидеть дома и изнывать от скуки. Моя мамаша любила усаживать меня возле себя и читать вслух что-нибудь назидательное. А современные мамаши норовят у дочерей из под подушки какой-нибудь порнографический роман вытащить, а то и Фореля и, чего доброго, и дедушку Фрейда почитать. Вот, Мирочка, век нынешний и век минувший. Но я отвлеклась от темы.

Прошел день настал вечер, надо было устраиваться на ночь. На кроватях уложили стариков, они уставшие и продрогшие скоро уснули. А мы, Мирочка, принялись за работу. Во всю длину двух комнат натаскали подушек, выложили их в ряд и давай укладываться. Что это была, Мирочка, за ночь! Не до сна нам было. Совсем уж становится тихо, как кто-нибудь стащит с другого одеяло, а то ущипнет, или за ухо дернет. Подымается шум и возня. Нам наконец стало скучно, и я придумала трюк. Завернулась в простыню попросила завязать ее узлом на голове и, тихо ступая, вошла в спальню. Я забыла сказать тебе, что незадолго до этого у дяди умерла от скарлатины девочка Гепеле. Я тихонько подошла к кровати тети и шепнула ей: “Мамэ ойх вил зи дир” /идиш/. Тетка дико вскрикнула, села на кровати, и стала протирать сонные глаза. А меня уже и след простыл. Я уже забралась под одеяло, уткнулась лицом в подушки, чтобы не разразиться смехом. Я забыла сказать тебе, что эта тетка была непроходимо глупа. На следующий день она встала грустная такая, и всем рассказывала, какой она видела страшный сон. Ей посоветовали обратиться к раввину за советом, что она и сделала. Он ей сказал, что все к “добру”, она за это пожертвовала на бедных и тем дело кончилось. А мы, не знаю как мы выжили тот день. Посмотрит один на другого, мигнет глазом и так и прыснет со смеху. На другой день мы уехали домой, и тайна наша так и осталась тайной. Мы получили большое удовольствие от этой поездки, на бабушку это повлияло иначе. От сильных переживаний и большой радости у нее что то внутри надорвалось. Через несколько дней после описанных событий она по обыкновению встала, подошла к окну сказала:”

“מיע שיים איד קאטם וועלט”

Я никак не пойму, если ей так нравилось, почему же ей было уходить?

У меня совсем другой подход к жизни…

XII-14 /14 декабря/

Д.М! “Вянет, увядает красота моя”…

/Воспоминания: богатый дядя – первое посещение театра в 6-7 лет, первый бал/.

… Хочешь знать, как я в первый раз попала в театр? Так слушай. Мне было лет 6-7. У нашего богатого дяди был свой выезд, кучера и горничная. Между ними завязался роман. Кавалер пригласил свою даму в театр. Почему то они решили, что неудобно одним, и взяли и меня с собой. Я проснулась раным раненько и помыла и основательно расчесала волосы. Я решила, что идти в театр с непомытыми волосами никак нельзя. Потом я нaдела чистое бельё и стала ждать… вечера. Можешь себе представить, как тянулось время. Минуты мне казались часами . Наконец настал желанный вечер. Мы сели в саночки и покатили. Пришлт в театр, сели на галерку. Взвился занавес и появился демон, облаченный во все черное. У меня сразу поджилки задрожали, но когда он провалился в открытое для этой цели отверстие, я вскрикнула и крепко уцепилась за юбку моей покровительницы. Всю ночь потом мне снились черти с рогами и хвостами, и я решила никогда больше в театр не ездить, но потом я поумнела, и еще как ходила.

А как я в первый раз на бал попала, хочешь знать? Мой дядя тот же самый, был членом коммерческого клуба. Мои кузины вздумали пригласить меня на бал. На Рождество там устраивались детские вечера с елкой. Начали меня одевать. Извлекли из архива какое-то красненькое платьице и стали обшивать его сверху до- низу русскими кружевами. Покойная бабушка всегда имела большой запас всякой всячины, которую она покупала на распродажах и готовила в приданное своим четырем девочкам. Кружево было прозрачное и получалось очень красиво. Потом мне стянули на голове волосы красным бантом, и я была готова.

Пришли. Ярко освещенный сотнями огней огромный зал, посредине возвышается большая елка, вся увешанная игрушками, на верхушки елки – Дед Mороз. Вокруг елки толпятся мальчики в черных бархатных костюмчиках, с туго накрахмаленными воротничками, девочки в разноцветных бальных платьицах. Каждый из них нагружен игрушками. Шум, гам невозможный. Веселый лепет детей сливается с барабанным боем, игрой на разных инструментах, писком кукол и резиновых игрушек. Меня ослепляет и оглушает все это, и я получаю куклу – ваньку-встаньку, которая ни за что не хочет лежать и вскакивает каждый раз, когда ее кладут на бок, вдобавок – коробку шоколада, который я начинаю улепетывать /прав. “уплетать” . ./ (Я уже тогда подавала надежды.) В зале жарко, шоколад тает, и все пальцы и губы у меня окрашены в коричневый цвет, что приводит в ужас моих благовоспитанных кузин. Пьяная от всего виденногo так, что я и бабушки своей не видала, я тоже верчусь с детьми в каком то танце, и так не хочется домой.

А как ты, Мирочка, первую косичку заплела, хочешь знать? Папа купил машинку для стрижки, и я вас сама стригла, и мальчиков и тебя. Ты каждый раз слабо протестовала, но папа говорил, что я эгоистка, если хочу затянуть тебе волосы, как все маменьки своим девочкам. Но в один прекрасный день ты заявила, что не хочешь больше быть мальчиком. Я пожалела тебя, и мы начали отращивать волосы. Каждый день ты мерила, можно ли уже плести косичку. И вот пришел этот счастливый день. Я заплела твои волосы в косичку, завязала бантом, и ты была так счастлива и довольна. Ну и косичка это была! У самого захудалого деревенского попа она выглядит лучше. А потом твоя косичка все росла и росла и превратилась в толстую косу. Помнишь, как в Варшаве парикмахер пожалел стричь ее? А потом чиркнул /прав.”чикнул”/ ножницами, и косы как не бывало. А ты всплакнула и запела: “ Лучше б мою косыньку лентой завивать” /прав. "убирать"/. Но я ведь не заставила тебя стричь волосы, ты захотела сама пред отъездом в Палестину, в целях гигиены…

15 декабря Т-А /стр.1-8, без окончания/

Д.М! “Быстры, как волны, дни нашей жизни”… прошло почти 7 месяцев, и ты скоро снова будешь с нами.

/воспоминания”Мне исполнилось 15 лет, поход в театр с кавалером, тяжелое заболевание/.

… Мне исполнилось 15 лет. Я получила в первый раз разрешение пойти (теперь это называется мальчик, а в наше время – кавалер) с учителем наших детей в театр. Пришли, сели на галерку, конечно, прослушали увертюру, шла опера “Руслан и Людмила”. Взвился занавес и хор запел: “Приди к нам спутник молодой”. Я с большим наслаждением прослушала оперу, а сознание, что я уже большая, без старшей и двоюродных сестер пошла в театр, наполняло мое сердце радостным чувством.

Вышли на улицу. Снег валит хлопьями, было морозно, но так свежо и хорошо. Мой кавалер предложил мне покататься, я с минуту поколебалась, боялась головомойки, но потом решила – будь, что будет. Когда- то были простые извозчики с широкими санками, в них могли усесться папаша с мамашей и на коленях поместить пару деток, а один из многочисленной семьи усаживался на облучке, рядом с кучером. Но были рысаки; у них были маленькие изящные саночки, с медвежьей полостью, с чудной арабской лошадью, которая ни минуты не могла устоять спокойно, покрытой попоной. Эти саночки были предназначены специально для катаний, а не для передвижения. В такие саночки мы и уселись; они были такие маленькие, что сидеть в них вдвоем можно было, только тесно прижимаясь. Сели, поехали, Была чудная, морозная, лунная ночь. Не знаю, может быть, Осоргин в своих “Ошибкax писателей” включил бы и мою.

Если снег валит густыми хлопьями, то небо не может быть чистым и ясным. Не важно. Во всяком случае мне казалось, что луна светила только для меня, а звезды мигали только мне…

16 декабря Т-А

Д.М! На северном полюсе всегда позже светает.

/воспоминания о Иом Кипур у бабушки в 10 лет. Изготовление свеч.

16 декабря /2-е письмо, 12 стр/

Д.М! “Горные вершины спят во мгле ночной”…

Я недавно читала “Петербургские трущобы”. Автор этой книги описывает все мошенничества, которые происходили в то время на базарах. По ассоциации и мне пришло на ум описать все, чтоя когда-то видела и пережила на Евбазе / воспоминания о Киеве, о Евбазе в первые советские годы/.

Деньгами тогда не платили, а был товарообмен… Ты меня встречала и спрашивала: “Ты что-нибудь заработала?”Вся интеллигенция Киева жила на базаре… Эти одеяла она готовила дочери в приданное. Жених арестован, сидит в Ч.К…

б/д /вторая половина декабря/ воспоминания о пожаре/

…Папа уже получил деньги от Гринбаума…

17 декабря Т-А: /1/

Д.М! Дела давно минувших дней. Поезд быстро мчится, колеса стучат так-так-так и в унисон бьется мое сердце. Мне так хорошо, легко и радостно! Высовываю голову в окно. Мимо мчатся необозримые поля, с колосящейся рожью и еще какими то злаками. Шаловливо из за ржи выглядывают васильки, мак, красный как раскаленное железо, важно кивает головой, а одуванчики, а перекати поле! Скромные стыдливые Иван да Марья, точно воркуют, ласкаясь друг к другу. Поезд мчится, и все это как будто бы уходит назад. Я начинаю считать станции: Жуляны, Фастов, Чернобровка, Пески, не помню еще какие, всего их десять. Поезд замедляет ход, паровоз пыхтит, выпуская черные клубы дыма и с грохотом останавливается.

Бердичев, грязная платформа, суетливая публика, серый пасмурный день. Я ищу между встречающими дорогих мне родных, и не вижу их. Слышу возглас “Bот она!” - я выскакиваю из вагона (тогда я это могла легче сделать) и через несколько минут я поочередно попадаю в объятия то Зиночки, то детей. Марк галантно пожимает мне руки. Нас со всех сторон обступают “балагулы”, каждый тащит что-нибудь из багажа, чтобы завербовать нас. Все они знают дядю Марка и Зину. Начинается между ними спор, чуть ли не переходящий в драку. Наконец один из многих забирает, или, вернее, отбивает у других багаж и мы, сопровождаемые проклятиями и ругательствами, усаживаемся в фаэтон, на который еле взбираемся, так высоки подножки. Лошади еле волочат ноги, колокольчик уныло позвякивает, извозчик хлещет кнутом и каким то, ему одному понятным выкриком, подбадривает лошадей. “Фаэтон” подпрыгивает, и каждый раз мы рискуем вывалиться. Приехали, заходим в дом. У тети Зиночки барская, хорошо обставленная квартира. Тепло, уютно и так приветливо, все и всё встречают тебя. Начинаются расспросы, я еле успеваю ответить, столько их. Распаковываю свой багаж, мне отводят детскую, и я начинаю свою жизнь у тети. Ничем особенным эта жизнь не отличается. Все обыденно и просто. Ни приемов, ни чаев, ни танцулек. Нет ни радио, ни грамофона. В гостиной масса цветов, в клетках заливаются птички, в аквариуме плавают беззаботные золотые рыбки. На этажерках разные безделушки, мерно покачивают головками неутомимые китайские мандаринчики со скрещенными ножками. От всего этого веет таким теплом, а ласка и любовь, которые тебя окружают, так наполняют радостью все твое существо, что все остальное кажется лишним. К детям приходили товарищи и наполняли дом веселым говором и смехом. Приходили и гости, обычно по пятницам, но это был тошнотворный элемент. Разговоры большей частью велись скучные, нудные: у кого варенье вышло лучше, какое новое печенье изобрела хозяйка и т.д. Не мудрено, что варенье всегда было удачное: для этого имелись женщины, которые назывались “варильщицы” в переводе на русский язык. И сколько его варилось этого всякого варенья. Оно стояло перевязанное восковой бумагой, поверху которой накладывали еще и белую с надписями и обозначением времени, когда тот или иной сорт увидел свет божий. Oно стояло годами, плесневело, засахаривалось, часто его выбрасывали, и все-таки каждый год варили новое. Сплетнями тогда не занимались, событий на романтической подкладке не было. Семейные устои были прочны, а если с одним из наших знакомых (царство ему небесное) случился грех, то он был притча во языцах, и о нем уже сплетничать не приходилось. Посидят, бывало, такие гости, хозяева начинаютпозевывать, посматривать на часы, и они расходятся. Но к дяде приходили гости поинтереснее : сионисты, общ/ественные/ деятели , говорили спорили, и вечер проходил незаметно. Ни театра, ни кино в Бердичеве не было. Приходили соученики детей, играли на рояле, на скрипке и пели. Выходили мы и погулять на шоссе – дорога, ведущая на вокзал.

Дядя Марк поехал в Житомир по делу. Когда он вернулся, он рассказал, что познакомился с одним ученым, кот/орого/ пригласил приехать к нам погостить. Я это пропустила мимо ушей. Я получила из дому письмо, что бабушку оперировали, она нуждается в уходе, и меня просят приехать. Я стала собираться в дорогу. Мы вытащили все вещи в столовую и стали укладываться.

Вдруг – звонок. Открывается дверь, и на пороге появляется, кто бы ты думала? Папа. Высокий с черной окладистой бородой, в пальто песочного цвета, в руках зонтик с кот/орого/ струится вода. Вошел, представился и с места в карьер:” Что это за вещи?” Я говорю:” Уезжаю”. A он:”Oстаньтесь.”. Я, конечно, осталась.

Пообедали, он подходит к тете Зине и говорит: “Я еще никогда не ночевал в гостиницах, я останусь у вас.” Тётя любезно согласилась. И так он прожил у нас . десять дней. Он не уходил, а я не уезжала. Потом он уехал в Житомир, а я в Киев. Год у нас велась переписка. Сначала мы были на вы, потом перешли на ты. Интересно, как по переписке у нас росло и крепло чувство. Кончилось это ты уже знаешь чем. Вечером дня свадьбы папа заявил, что он хочет спать, растянулся на столе, а я осталась занимать гостей. На другой день мы уехали в Житомир, и вот ввели в семью чужую. Но об этом в другой раз…

18 декабря Т-А

Дорогая Мира-Малина! “Как хороши, как свежи были розы”.

/воспоминания о своей свадьбе в Фастове/

…Давно это было, быльем поросло. На сей раз, наверное, скажешь: “Mама дура”. Вспомнила бабка, как девкой была. Нас венчали не в церкви, а под открытым небом, не в Киеве, а в Фастове. Если бы в Киеве устроить свадьбу, пришлось бы пригласить сотни людей. Покойный папа был тогда болен и для него это было утомительно. Пришлось устроить “съехавшуюся свадьбу”. Мы приехали в Фастов рано утром, заехали к одному еврею около станции. “Мехутоним” жили у другого еврея, недалеко от нас. Нас отделял огород. По обычаю того времени, невесте нельзя было выходить вечером одной, чтобы ее не сцапала нечистая сила, а в день венца запрещено было видеться с женихом. Не про меня законы были писаны, Мирочка. Я с покойной Полей вышла погулять, она предупредила папу, и мы встретились на огороде. Поздоровались, Проделали, что в таких случаях проделывается, и разбежались в разные стороны. Зашли в дом, как ни в чем не бывало; в спальне на сундуке сидели обе бабушки и о чем то беседовали, не подозревая о том, какой смертный грех совершили их дети. Я догадалась, что речь идет обо мне, и удалилась. На другой день было венчание. Я провела день в посте и молитве (?!), чтобы всевышний послал мне все то, что у него заготовлено для меня. Покойная Зиночка пошла на деревню с моими подругами. Мне не хотели сказать зачем. Спустя нек/оторое/ время они вернулись с тремя ведрами, наполненными свежесрезанными пунцовыми розами, на кот/орых/ еще блестели капельки росы. Зиночка разложила их на столе, и комната наполнилась волшебным запахом. Потом меня стали одевать. Что было на мне до платья, описывать не стану: это не то, что теперь – развяжи свои завязки, расстегни свои застежки и готово. Тогда это было более сложно. Потом меня облекли в белое муаровое платье. Ты можешь себе представить свою маму в платье, сзади зашнурованном наподобие ботинка, с высоким воротником и длиным треном. На голове газ, обхваченный тоненьким веночком из мирты, без восковых украшений. Я не скажу, чтобы я была красавицей, но я была хороша той здоровой свежей красотой, которая теперь считается не модной. Смуглое лицо, яркий румянец на щеках без розовой пудры, темнокарие с блеском глаза, пунцовые губы, цвета, которого ни одна фабрика не изготовит, каштановые волосы, гладко причесанные, тесно затянутые узлом на макушке. Вот тебе и портрет твоей мамы. Не верилось, Мирочка, что яהימים באחרית буду такой уродиной. Но есть такой спец, Мирочка, время ему имя…

18 декабря – второе письмо

… И я чрез грязь и мразь повседневной жизни пробираюсь к истоку моего светлого прошлого. На следующий день после венца мы отправились в наше свадебное путешествие. Спальных вагонов тогда еще не было, салон-вагонов с ресторанами тоже, а если и были, то не для нас. Мы ехали в сопровождениии папаши, мамаши, бабушки, тетушки, кузины и сестры папы. Что ты скажешь на этот тет а тет? Ехали мы в третьем классе. Грязь, накуренно, наплеванно, пахнет чесноком, на скамьях разложены всякие яства. Под скамейками засаленные бумажки. Серая публика, громкие разговоры, подчас и перебранка. Некоторые сидят на скамьях, некоторые лежат на верхних полках, либо спят, свесив ноги, либо “дуют” в карты. Обстановка для свадебного, как видишь, неподходящая.

Мы выходим на площадку. Поезд мчится, колеса мерно постукивают, цепи, соединяющие поезд, лязгают, мы стоим на площадке, по которой переходят из одного вагона в другой. Мы мчимся все вперед и вперед; папа в свое насиженное гнездо, а я в неведомую мне новую жизнь. Жизнь эта не страшит меня, все мое будущее покрыто розовым флером. Мы стоим все время молча. Наши сердца мерно бьются и полны тихой радости. Говорю наши, потому что в это время еще не было мое и твое, а все было наше. Я жадно вдыхаю запах полей и лесов, а в душе симфония звуков торжествующей любви и счастья.

Приехали в Житомир, никто не встречает нас. Зовем Ваньку и подъезжаем к одноэтажному домику с заваленками, чисто выбеленному. Заходим в маленькие сени, окна обращены в садик, раскинутый возле дома. В те времена, Мирочка, и цветы были не те, что теперь.

20 декабря

Д.М. Ответа нет, злится мама… Мы приехали с Улей в Берлин

/воспоминания об этой поездке и о поездка на дачу с детьми/

20 декабря – 2-е письмо

Д.М! “Много песен слыхал на родной стороне”, но таких, какие мне пришлось слышать в Киеве на Евбазе во время революции, я еще ни прежде, ни потом не слышала. / воспоминания: Евбаз во время революции/.

23 декабря /без оконч./

Д.М! Должна признаться чистосердечно во всем: Пошла к Михаилу… Я должна тебе сказать, Мирочка, что у меня уже нет сил больше терпеть. Больше я тебе не пишу. Уже две недели нет от тебя письма…

б/д /вторая половина декабря/

Д.М! “Еще одно последнее сказанье”. Еще пара писем и писать уже не придется…

… Я в Бердичеве у тети Зины; там же прошли самые счастливые дни моей юности… Папа, как я тебе писала, гостит у нас. /Bвоспоминания о жизни в Бердичеве у тети Зины/.

…Михаил мне читал твое письмо, ты будто бы едешь в горы…Гамлет никак не мог решиться быть или не быть…

б/д /конец декабря /

Д.М! “Куда, куда , куда вы удалились, весны моей златые

Дни” / воспоминания о ранней весне/

…Ради Бога не покупай мне чулок…В дороге всегда нужна лишняя копейка…

б/д /конец декабря, без начала с припиской отца/

…Сказок, Мира, я не знаю… /Воспоминания/: Мы жили тогда на Подоле… Как тебе в горах?...

/б/д

Слушай Мирочка! Я тебе вот что посоветую… Очень жаль, что ты их оставляешь, это я эгоистка и очень рада в душе… Забыла написать тебе, папа прибавился в весе на два кило…

б/д /конец декабря/ …Oчень тебе благодарна за чулочки… До скорого свидания.

б/д

Д.М! В двенадцать часов по ночам … с кровати встает твоя мама /воспоминания/Hа столе самовар начищен…Я выкупала вас, каждый из вас имел своего партнера во время купания… Ури, кажется не имел ничего, ему уже было пять лет. Вы все сладко спите… Пожар…

Папа уже получил деньги от Гринбаума, и теперь его дела уже наладились. Получил г. Розенцвейг книги папы?

б/д /конец декабря/

Д.М! Вчера мне Михаил читал твое письмо…Мне конечно жаль, что ты отложила свой приезд, но…я и сама боюсь, чтобы тебя укачало. Жаль, что пропадет все, что ты получила в горах…

б/д конец декабря

Д.М! “Так замерзнешь ты зимой где-нибудь на ветке.”

Михаил говорит, что в горах очень холодно. Смотри не отморозь себе пальцы…

/воспоминания/: Ранняя весна. Мы вернулись из Новоград-Волынска. Шляпу свою я оставила в Кривине, если помнишь. Я иду по Бибиковскому бульвару… Прохожу мимо Лукьяновской тюрьмы… Кривин, наш арест. Правда мы были только в доме арестованных, но и это тюрьма. Помнишь, как нас было 44 человека в одной комнате? Как мы валялись на грязном, заплеванном полу?.. Наши квартиранты, с которыми мы условились, что если вернемся, они должны уступить нам половину квартиры, закрыли дверь перед нашим носом. Нас приютила тетя Фанечка. /воспоминания о шарманщиках и бродячих артистах в Киеве, об отце бабушки. Янкель Ханин- гвир местечка/.

31 декабря: /1/

Д.М! 1905 г. , мы живем в Липках у Розенберга. Покойный дедушка выписал нас из Житомира, он очень любил папу. Он жил с папой в большом доме, а мы во флигеле. Выхожу однажды за ворота, вижу люди несут целые штуки всяких товаров, готовое платье и т.д. Недоумеваю, что бы это могло значить. Вдруг подходит ко мне надзиратель и говорит: “Уходите, жидов бьют.” Я вбегаю во двор и сообщаю нашим радостную весть. И начинаем прятаться. Дедушка в конюшне, папа на чердаке с сеном, причем просит дать ему салфетку, чтобы вытереть губы после еды, все наши по разным местам, а я с Улей у старой кухарки на кухне. День проходит очень тревожно. На улице крик, звон разбиваемых стекол, ругань и брань. Куда то бегут, что то тащат. Вечером старушка ставит раскладную кровать. Мы втроем я , Уля и Яков, который собирался выехать в свет. Уля ежится, ему неудобно на раскладушке.

Старушка всю ночь молится у образов. Наутро мы вылезаем из засады. Громилы побывали и у нас во дворе, оставили много камней, но никого не нашли и ушли не солона хлебавши. Выходим на улицу, тишина. Повсюду валяется поломанная мебель, разбитая посуда, порванное белье и платье, улица устлана перьями из подушек. Особняки милионеров Бродских и барона Гинцбурга имеют жалкий вид. Стекла выбиты, везде валяются двери и оконные рамы. Тут же пианино с отломанными ножками. Несколько дней было очень тревожно в городе. Потом жизнь вошла в свою колею, но еще долго мы не могли успокоиться. Чeрез два месяца после этих событий родился Яков. Он в продолжение нескольких дней дрожал., должно быть на него так сильно повлияли события.

…Oпять из вашего детства. Не знаю, почему я так полюбила вас маленькими. День рождения Якова. Мы пригласили много деток. Устроили в гостиной сцену; перегородили ее на две половины. Повесили шелковую портьеру и разделили ее на две половины. В одной расставили стулья для зрителей, в другой должна быть сцена. Не помню, какая была песенка, ее составила тетя Сима. Поднимается занавес и на сцену выходит Яков и Леля. Между ними распределены главные роли. Яков становится в позу и… молчит. О ужас – он забыл свою роль. За дверью стоит тетя Сима и подсказывает. Публика хохочет, Яков смущен, находится в ужасном смущении, наконец, дело налаживается, он входит в свою роль, и спектакль под громкие аплодисменты проходит благополучно. Потом начинаются игры, фанты, оракул, игра в города, в цветы, название имен, игра в цензора и т.д. Потом танцы. Шумно, весело. Мелькают пестрые банты в волосах детских головок, нарядные платьица и кружевные воротнички. Тогда как мальчики, так и девочки обязательно носили кружевные воротнички. После того, как дети получили сласти и ужин, они, раскрасневшиеся и довольные, собираются домой, причем каждый из них получает в подарок мешочек с угощением. В доме полнейший хаос, ни одна вещь не стоит на месте. Вы забираете все приношения и начинаете разбирать их. Чего только нет там: всякие умные игры, а главное – книги. Их у вас всегда была уйма, самые лучшие издания в раскошных переплетах. Мне и до сей поры жаль, что они остались в России. Не знаю, Мирочка, помнишь ли ты все это? А я то хорошо помню, и даже чувствую это настроение радости и счастья, что наполняло тогда мою душу матери. А на следующий день опять будни, книги, уроки, гимназия. Но и будни ваши, Мирочка, были так хороши. Я помню, когда вы возвращались из гимназии, то бежали ко мне чeрез холодный коридор на кухню и выкладывали все: какие отметки, кто получил замечание, что задано. Уля всегда не то сердился, не то недоумевал, что я знаю все стихотворения и басни. А как мы ходили по воскресеньям в оперу, на детское чтение в клуб для детей? А что случилось с Яковом в цирке? Я сейчас готова была бы вместо того, чтобы искать себе работу и думать: день прошел и Слава Богу, заняться вами, приодеть, помочь сложить книги, проводить вас до угла Тарасовской, а потом вернуться и все думать о папе, о вас и снова о вас...

1 января?

…С новым годом, с новым счастьем…

Мне Рат уже давно велел делать впрыскивания глюкозы… Вчера пошла к Шехтеру и сказала откровенно, что денег нет… Он мне сделал первый укол… Я спросила Михаила, где он будет встречать новый год…

/воспоминания о жизни в Киеве в период войны и революций, о домашней обстановке, мебели/

Еще месяц и мы снова будем вместе… Была на вечере, устроенном в 25 лет. Юбилей Авигдора.

18 [января?]

“Унеси мою душу в ту чудную даль”, где Мирочка с Владком ныряют в сугробах.

/воспоминания о Киеве/

Hа углу Васильковской и Прозоровской пекли бублики.

…Я думаю, Мирочка, уже не писать тебе больше…Папа хочет в Тверию поехать, но боязно…

19 января (О любви к ней Мирочки и Михаила, вообще о любви.) Желаю тебе провести весело время в горах. Теперь мне делают уколы глюкозы.

б/д /на 3-х лл. без оконч./

Д.М! Я жду твоего приезда, так у меня уже нет охоты писать… Kаждый день я отсчитываю день из дней оставшихся до твоего приезда…Хая так за мной ухаживает, Мирочка, что я тронута. Она мне массирует ноги, идет со мной к Шехтеру, помогает ему делать уколы… Папе она тоже делает уколы…Папа собирается в Тверию…

13 февраля 1938 г. /дата другой рукой, письмо на бланке “Электросигнал”/

Рекомендует возвращаться определенным пароходом.

Другие письма Ханы

1. Киев, 30 марта 1902 г.

Дорогой мой Авраам! Помню ли я тот вечер у Зины, когда я читала вслух, а ты слушал? Помню-ли я? А что же? Конечно помню и даже снова переживаю все то, что чувствовала тогда. А чувствовала я тогда всю чарующую силу любви, счастье любить и быть любимой… Я помню до мельчайших подробностей каждую минуту нашего пребывания у Зины. И вот мы опять будем вместе, воспоминания уступят место действительной жизни. А ты все не пишешь, когда ты приедешь. Мы ждем тебя в воскресенье скорым…

/далее - о рассказах Тимковского, Штейнберга…/

Твоя на всю жизнь Анюта.

Крепко целую дорогих маму и Полю. Поклон папе и детям… Ровно семь дней осталось до твоего приезда. Семь дней и восемь ночей…

2. Дорогая Мируся!

Я долго думала какой подарок преподнести тебе ко дню рождения…Посылаю тебе мое материнское благословление… Желаю тебе легко и радостно пройти свой жизненный путь с дорогим Михаилом…Пусть тебе будет так легко жить, как легко ты появилась на свет и как легко и хорошо мне с тобой в самые трудные минуты моей жизни.

Тель Авив 7 апеля /1936 г. – 1-ый день Песаха/

3. Дорогая моя девочка! Всю ночь думала о том, как бы обрадовать тебя… С имeнинницей, дорогой Михаил…

4. Глубокоуважаемая г-жа Розенцвейг! Честь имею просить Вас сообщить мне, как Ваше драгоценное здоровье, а также здоровье Вашего уважаемого супруга…

Никакая ты мне г-жа Розенцвейг, а просто Мирка Шмирка, Мир-Мир- Мирусенька дорогая моя! Я чувствую себя хорошо, ноги уже не болят… Живем мы тут, как у Христа за пазухой. Питаюсь я хорошо, папа мне приносит молоко и все, что бы я ни хотела… Если бы я могла ходить, то, Боже, какая здесь прелесть!..Жаль, что жизнь уже позади, что все уже прожито и изжито, а то здесь было бы лучше, чем в Житомире, когда мы проводили наш медовый месяц… Москиты…

Пришли следующие вещи… Сердечный привет и поцелуй Михаилу…

5. Дорогие мои все, все!

Я вам пишу, но не знаю с чего начать. Начну с той минуты, когда вы оставили меня… Проснулась я рано, вышла на балкон, посидела, помечтала, а потом позвали завтракать… Хозяйка закрыла двери и ставни… Природа здесь довольно таки унылая, камни да камни… скалы взрывают…Провела часа два в постели по предписанию врача… Шлю вам всем коллективный поцелуй и лучшие пожелания. Включаю сюда Бубхену, Якова и Михаила.

Мне почему-то кажется, что мы еще до пятницы увидимся. Яковка ведь свободен, может быть вы еще приедете и даже Буба и Михаил…

6. Дорогая Мирочка!

И скучно… Яковка привез газеты, так я уже не могу от них

оторваться. В прошлую субботу было шумно, весело. Когда увидела издали мою тройку в полном составе да еще с таким ценным приложением как Буба... Но и сегодня мне радостно, что я имею вас, мои дорогие. Будьте живы, здоровы и счастливы, моя пятерка. Папа у меня настоящая хозяйка, все закупает, и даже хочет исполнять работы, которые я ему уступать не хочу…

Мы здесь живем, как Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна, с той только разницей, что тот не занимался экзегезой и П.И. не волновалась, что он слишком много работает…Москиты…

7. Дорогая Мируня!

Агу-агу, крошечка… Встала утром, повертелась, покрутилась и чeрез два часа у меня в постели лежал не комочек, а целый ком, завернутый во все белое. Я взглянула на тебя…Хотя приходится желать лучшего еще и теперь (Михаилу не говори). В каком году ты родилась, не помню (срочно забыла), целую тебя наугад 25 раз…прийти на обед… А главное, дочь – друг…

8.Воскресенье утром

Дорогие мальчики. Хоть вы и большиe, но глупые… Отчего вы не подошли к окну и не позвали меня…Папа …еще долго обдумывал свои комментарии. Он решил, что то, что он писал 30 лет тому назад, очень глупо и ему кажется, что теперь он уже скажет последнее слово…

…Москиты…