Моя дорога в Израиль

Пусть для других остается загадкою,

Как мы в убийственной мгле

Шли и пришли со своею лампадкою

К жданной, к желанной Земле.

– Давай посмотрим альбом. Я покажу тебе фотографии моих родственников и друзей.

– Давай.

– Вот это моя подруга, а это – мои родители (они совсем уже изменились с тех пор ).

– А чья это фотография?

– Это я с мамой. Эти фотографии мы сделали еще восемь лет тому назад, когда подали в отдел милиции поселка Иршава Закарпатской области заявление с просьбой разрешить нам выехать в Израиль.

– И вас так долго не выпускали? Наверно, очень тяжело было ждать так много времени.

– Да, это долгая и нудная история, даже не хочется вспоминать.

– Расскажи, пожалуйста. Это меня очень интересует.

– Мне было десять лет (восемь лет тому назад), когда мы обратились в отделение ОВИР с просьбой о разрешении на выезд в Израиль. Нам отказали. Потом мы написали еще заявление. Ответ был краткий: «задержать в силе». Эти слова я помню хорошо. Их я читала 28 раз на 28 ответных карточках, которые мы получали в ответ на наши заявления и жалобы. Это тянулось два года. Потом была Шестидневная война. Некоторое время никого не выпускали. В начале 1972 года мы снова обратились в ОВИР города Ужгорода Закарпатской области с той же просьбой. В феврале у нас попросили дополнительные документы, в том числе и мою характеристику из школы.

Десять лет я училась в школе поселка Иршава. Я была единственной еврейкой в классе. Девять классов я окончила на отлично. В десятом классе меня выбрали комсоргом класса. Первое полугодие десятого класса я по-прежнему занималась хорошо и выполняла обязанности комсорга класса. В третьей четверти у меня попросили из ОВИРа характеристику из школы. С этого дня и начались мои «веселые» дни в школе. У меня есть дневник, в котором подробно описана моя школьная жизнь в последние полгода. Я прочту тебе кое-какие выдержки из дневника.

20 февраля 1972 года. Сегодня после пятого урока ко мне подошел Игорь. Он сообщил мне, что сегодня будет общешкольное комсомольское собрание, и его заставляют выступить там против меня. Я очень удивилась, что как это я – комсорг класса – не знаю о собрании ничего! Игорь сказал, что завуч школы Василий Петрович Керечанин приказал ему выступить против меня на собрании. Если же юноша этого не сделает, учитель пригрозил ему в четверти тройки по обществоведению и истории, а Игорь занимается очень хорошо.

После шестого урока все комсомольцы школы собрались в зале. Первым же вопросом на повестке дня был вопрос об исключении ученицы 10-Б класса, Маркович Евы, из комсомола. Я стояла одна посреди зала, и тысячи любопытных глаз смотрели на меня. Но я не чувствовала ни какого-либо стыда, ни страха. Меня спросили, почему я уезжаю в Израиль? Я ответила, что хочу жить на своей Родине, и никого не касается, что я делаю. Потом последовало много различных вопросов: к кому я еду, знаю ли я, что меня оденут там в солдатскую форму и пошлют в армию, знаю ли я, что в Израиле идет война между какими-то группами, что мне придется пойти к какой-то госпоже наниматься работать, чтобы как-то прожить, почему я не могу остаться жить у сестры, которая не уезжает, – и много других вопросов. На некоторые из них я отвечала, а на другие – просто промолчала. Почти все вопросы задавал учитель обществоведения, Василий Петрович Керечанин. Он обращался к ученикам, чтобы они задавали мне вопросы. Вдруг поднялась одна девочка и сказала во весь голос, что нечего задавать мне вопросы. Если бы ее родители уезжали куда-то, то она бы тоже не осталась одна, а уехала бы с ними. На нее ужасно накричал Керечанин, так как он ей не давал слова. Выступил Игорь, который в нескольких словах сказал, что я была хорошей комсомолкой, активисткой, хорошим товарищем, и всему классу очень жаль, что я решила ехать в Израиль. Потом завуч сказал, чтобы проголосовали, кто за то, чтобы меня исключить из комсомола? Никто не поднял руку, даже те, кто сидел в президиуме. Вдруг попросил слова Сережа Антонов (парень из параллельного класса). Ему слова не дали. Он силой вышел на сцену зала и сказал, что он предлагает не исключать меня пока что из комсомола. Дальше никто ничего не слышал, потому что Василий Петрович силой посадил Сережу на место. Больше не голосовали, а по окончании комсомольского собрания постановили единогласно: исключить Маркович Еву из комсомола. После собрания я подошла к президиуму и хотела сдать свой комсомольский билет, но его не взяли пока что. После обеда ко мне пришла подруга и рассказала, что после собрания Василий Петрович повел Сережу и Катю в свой кабинет, очень накричал на них за то, что они выступили на моей стороне, и сказал, что в четверти у них будут по обществоведению, по истории и по поведению тройки. Вот какой день у меня был сегодня. Но я не думаю, что это уже все, еще много неприятностей впереди, а после этого – Бог знает, выпустят ли нас вообще или нет.

24 февраля. Вчера у нас был урок обществоведения, так Керечанин (он ведет этот урок) больше, чем обычно, спрашивал о политике, особенно об агрессии Израиля. Потом он обратился ко мне и сказал, что, может быть, меня еще не выпустят сразу в Израиль. Если же я не уеду до начала экзаменов, он обещает мне, что экзамены я не сдам. По поведению он мне поставит плохую оценку. Во всяком случае, он не даст мне выехать в Израиль с аттестатом в руках. Но это мы еще, конечно, посмотрим, будет ли все так, как он хочет.

Сегодня Керечанин снова был у нас. Учительница по истории заболела, так что он будет некоторое время вести у нас историю тоже, то есть будет в нашем классе каждый день. Он вызвал меня сегодня отвечать урок по истории. Я ответила хорошо. Керечанин сказал, что материал я знаю хорошо, но я не патриот Родины, и поэтому он мне ставит двойку.

1 марта. На прошлой неделе по обществоведению нам задали выучить статью из газеты о сионизме в Израиле. Ужасно не хотелось учить ее. Со слезами на глазах я выучила. Потом у нас была контрольная работа по этой статье. Мне пришлось писать не то, о чем я думаю. Я написала хорошо, но мне поставили двойку. В тот же день Керечанин вызвал меня, и я должна была снова пересказать эту же статью перед классом. С болью в сердце пришлось рассказывать. Потом меня спросили, кто руководитель сионизма в Израиле? Я не знала. И снова двойка. Я едва сдерживаюсь, молчу пока что, не ссорюсь с ним, потому что папа был вчера у директора школы, и тот сказал, чтобы не делать шума, и он все уладит. Но моя ненависть к СССР все растет и растет.

5 марта. Хоть директор и говорил с Керечаниным, но ничего не помогает. Каждый день половину урока он уделяет мне. Почти каждый день он вызывает меня и ставит двойки и тройки (а до сих пор у меня были одни пятерки). Вчера, как обычно, рассказала ему заданный урок о захвате фашистами Закарпатья. Он спросил, были ли мои родители в концлагере? На ответ «да» он начал философствовать, что какие бессовестные мои родители, если они уезжают в капиталистическую страну после того, как Красная армия освободила их от фашистов. Следующий вопрос был такой: «Знаешь ли ты десять заповедей Моисея?» И снова двойка. А сегодня я снова фигурирую на уроке. Сегодня (суббота) у нас субботник, и не было всех уроков, но обществоведение, на мое счастье, у нас было. Как обычно после ответа на урок Керечанин начинает философствовать: «Когда ты приедешь в Израиль, ты выгонишь какого-то араба из дома, будешь жить в его доме». Я знала, что после этого последует следующая двойка. Ничего не ответив, я пошла на свое место, взяла портфель и вышла из класса. Я пошла домой и не была потом на субботнике тоже. Суббота, и родители были дома. Они очень переживают за меня. Я не могу приходить каждый день и рассказывать им обо всем, происходящем в школе. Мама уже совсем больная, а папа уже несколько раз был у директора школы. Сегодня директор начал разговаривать иначе. Он сказал, что не в его силах приказать Керечанину, так как Керечанин не слушает его, а все время твердит, что ведет правильную борьбу с агрессией и антикоммунизмом. Папа пошел к заведующему РАЙОНО. Тот пообещал разобраться и дать положительный ответ на заявление папы.

25 марта. Вот уже несколько дней я не была на уроках обществоведения. Сегодня нас отправили работать в колхоз. На мое «счастье», с нашим классом пошел Керечанин. Разделили работу. Троим дали вскопать ряд винограда. Мне же Василий Петрович сказал, что я не была на прошлом субботнике, значит я должна вскопать сама целый ряд. Работала я нарочно медленно и очень мало сделала. Керечанин сказал, что все будут ждать, пока я закончу. Но я не спешила. Ко мне подошел Женя Кобаль – сын заведующего РАЙОНО. Он взялся мне помогать. Все кричали на него, чтобы не помогал, но он сказал, что так не поступают товарищи и учитель. Во время работы мы разговаривали. Женя сказал, что ему не верится, что я уеду из СССР, и мы больше никогда не увидимся.

10 февраля. У меня есть подруга, Наташа Вовканич, с которой мы вместе занимаемся уже десятый год. Они живут недалеко от нас. Ее отец работает заведующим базы, а мать – бухгалтер. Они коммунисты, но в очень хороших отношениях с нашей семьей. Сегодня на уроке истории Наташа отвечала. Урок она знала хорошо, потом учитель задал ей вопрос, какого она мнения о государстве Израиль. У нее вырвалось: «Это прогрессивная страна». Тут-то она и получила от Керечанина: «Это Ева, твоя подруга, воспитала тебя в антикоммунистическом духе! Как тебе, дочери коммуниста не стыдно говорить такие вещи». Наташа получила двойку только из-за того, что она моя подруга. Василий Петрович хочет, чтобы от меня все отвернулись. Он агитирует ребят против меня, старается возбудить в них ненависть ко мне, наговаривает по-разному на еврейский народ.

15 апреля. На уроках истории и обществоведения продолжается все то же. Этот дурак мне все время твердит, что экзамены по обществоведению и истории я не сдам. У меня уже нету сил каждый день идти в эту школу и ругаться с ним. Заведующий РАЙОНО ничем мне не помог. Он так же, как и директор, боится этого дурака с красным билетом, потому что у Керечанина много друзей в райкоме и обкоме партии. Заведующий РАЙОНО прислал мне (в ответ на нашу жалобу) письмо, в котором говорится, что учитель Керечанин на своих уроках правильно ведет борьбу с сионизмом, с агрессией. Так что сейчас я не знаю, что делать: переводиться в какое-то село, в какую-то другую школу, чтобы летом получить аттестат, или же продолжать борьбу.

16 апреля. Сегодня я уже, наконец-то, была в райкоме комсомола на бюро комсомола. Несколько раз я должна была пойти туда, но не шла. За мной приходили домой, но меня не было дома. Сегодня же я решила, наконец-то, пойти. На бюро постановили не исключать меня пока что из рядов комсомола, если же я уеду в Израиль, то я должна занести им свой комсомольский билет. Это ужасно не понравится Керечанину, но это показывает на несправедливость его действий.

3 мая. Сегодня я уже окончательно решила не оставлять школу, не переводиться в другую, а упорно вести борьбу с антисемитами, добиться своей цели – получить аттестат и выехать на Родину. Сегодня этот антисемит, с красной книжечкой для общего вида, предложил мне написать статью на тему «Ненавижу сионизм» и отослать ее в областную и центральную газеты. «Только если ты напишешь эту статью, ты сможешь сдать экзамены и получить аттестат, иначе ты никогда не увидишь аттестата», – сказал он мне. Я сразу же заявила, что такой статьи не будет, так как я не могу писать о том, что расходится с моими мыслями. «А отметку я должна получить по знанию предмета, а не за какие-то статьи – это во-первых, а во-вторых, вы все время издеваетесь надо мной, так за это вам еще статью написать?» – был мой ответ. Ему не очень понравилось, но мне тоже много чего не нравится.

Приближаются экзамены, а я не знаю, на каком я свете. Я должна собрать все силы и упорно заниматься, веря в победу. Ведь у евреев такой обычай: верить и надеяться на успех. И всегда в конце концов мы побеждаем. Сколько лет вели и ведут евреи героическую борьбу за нашу святую землю, за существование нашего народа, независимость нашего государства. В древние времена Матитьягу Хасмонею и Маккавеям было намного тяжелее. И тогда, когда уже казалось, что наступил конец еврейству, вдруг высоко взвилось знамя восстания против тирании. И их борьба увенчалась успехом, потому что вечен еврейский народ и пламень его духа никогда не погаснет. Мы должны бороться за то, чтобы, как сказал советский поэт:

Дух не угас – и изгнанники дальние

К отчему дому сошлись.

Снова горят огоньки ханукальные

Там, где впервые зажглись.

И я тоже должна бороться за свою цель. Я возьмусь еще упорнее за учебу.

24 мая. Последний день занятий. По всем предметам мне выставили оценки, а по истории и обществоведению – нет. Несколько дней тому назад папа был у зав.ОБЛОНО в Ужгороде – у товарища Бурча. Тот, выслушав все, очень рассердился, что, как могут вестись такие дела за его спиной. Он пообещал приехать и разобраться. Несколькими письмами мы обращались к высшим органам с просьбой разобраться в деле, но, к сожалению, пока что никаких ответов нету. Для папы, так как он занимает неплохую должность (заведующий павилиона бытового обслуживания), это небезопасно, но, рискуя всем, он ездит в область, пишет письма в Киев, в Москву, к различным высшим органам, так как его заветная цель (в таком же духе воспитана и я) – выезд на нашу священную землю.

28 мая. Все билеты по истории и обществоведению я выучила (они мне даже ночью снятся). Заведующий ОБЛОНО приезжал на днях к нам в школу. На собрании в РАЙОНО (с присутствием зав. ОБЛОНО) Керечанин выступил против зав. ОБЛОНО и сказал, что напишет о нем в министерство образования, так как тот поддерживает израильскую агрессию.

16 июня. Сдала шесть экзаменов хорошо. Завтра – самый ненавистный и решающий. Ужасно волнуюсь. Целыми ночами не могу спать. Говорят, я даже похудела. Все билеты выучила. Ой, как ненавистна мне вся эта ложь, которую я должна (с болью в сердце) учить и рассказывать.

17 июня. Всю ночь с пятницы на субботу не могла заснуть, ведь вот-вот решится моя судьба. Рано утром пошла к Наташе. Еще раз повторили материал. Все знаем хорошо – к такому заключению мы пришли. Перед уходом на экзамен три раза поцеловала мезузу.

Долго ждала под дверью, пока меня вызвали. Государственный экзамен, а на нем никто, кроме Керечанина, не присутствует. В классе мной овладело спокойствие. Вытянула билет. Рассказала о ходе военных действий 1941 года и о диалектике. Этот материал я знаю хорошо. Потом меня спросили, что такое измена и преданность Родине, а также, почему Тарас Бульба убил сына. Дальше Василий Петрович сказал, что я тоже изменник Родины, как и сын Тараса Бульбы, и меня тоже надо убить. «Ты неблагодарна СССР за свое воспитание, ты выйдешь в Израиле замуж за миллионера или же будешь служанкой у кого-то», – говорили мне. «Во-первых, меня воспитали родители, а не государство, а во-вторых, нечего вам беспокоиться за мое будущее», – был мой ответ. Во время ответов на вопросы мне беспрерывно задавали еще и другие вопросы, чтобы я не успевала отвечать на все. Наконец-то я вышла из класса. И так я, у кого никогда не было четверок (одни пятерки), получила на экзамене две тройки. Рядом с хорошими отметками в аттестате у меня будут две тройки: по обществоведению и по истории. Но главное – у меня будет аттестат! Победа за мной, вопреки Керечанину. А эти тройки меня не очень тревожат, ведь я надеюсь, что мы все-таки добьемся нашей цели – выезда в Израиль, а там (я уверена) никто не обратит внимания на отметки по истории Компартии. Задача минимум выполнена – аттестат получен, а сейчас предстоит выполнить задачу максимум – бороться за разрешение на выезд в Израиль.

– Вот, я прочитала тебе кое-что из моей школьной жизни.

И только в сентябре пришел праздник и на нашу улицу. После семилетней борьбы нам разрешают выехать на нашу священную землю. Мне не верилось. И плакала, и смеялась. Хотелось прыгать до неба, петь, танцевать, ведь я буду жить среди евреев, на земле, где я буду чувствовать себя полной хозяйкой. Я смогу говорить то, о чем я думаю, приносить пользу своей Родине, своему народу.

Итак, 20 сентября 1972 года мы едем в Израиль. В Вене я чувствовала себя уже свободным человеком. Я поняла, как много делают наши братья – евреи всего мира, чтобы помочь евреям Советского Союза выбраться на свободу.

И вот мы пролетаем над Тель-Авивом. Сердце ускоренно стучит, вот-вот выпрыгнет. Неужели это правда? Не сон ли это? Открыла глаза, и мы приземлились на нашей священной земле. Нас хорошо приняли. Как прекрасно чувствовать, что вокруг тебя все евреи, у которых общие цели, мечты, общие праздники. Хотелось целовать всех и кричать во весь голос: «Смотрите, какая я счастливая, ведь я уже в Израиле!»

עברו כבר 15 חודשים מזמן שעליתי ארצה. למדתי עברית, לא הצטרכתי לשרת אצל מישהו כדי לפרנס את עצמי (כמו שאמרו לי ברוסיה). כל ההתחלות קשות – ככה היה גם אצלי, אבל בכל זאת אני מאוד מרוצה שעליתי ארצה. כבר שנה אני לומדת רוקחות. יש לי הרבה חברים וחברות. במדינה שלנו יש לנו אותם חגים, אותן מטרות, אותה דת. אני באמת שמחה שאני גרה בארץ ישראל!

[Прошло 15 месяцев с того времени, как я приехала в страну. Я выучила иврит, мне не нужно было служить у кого-то, чтобы содержать себя (как мне говорили в России). Все начинания тяжелые – так было и со мной, но при этом я очень довольна, что приехала в страну. Я уже год изучаю фармацевтику. У меня много друзей и подруг. В нашей стране у нас одни и те же праздники, те же цели, та же религия. Я действительно рада, что живу в Израиле!]