Земелах: советские еврейские эго-документы

Я родился 10 декабря 1937 года в г. Хотин.
Война для нас началась 24&ndash;25 июня 1941 года, когда в г. Хотин вошли румынские войска. Начались пожары, горели почти все еврейские дома, начались грабежи, в которых участвовали и местные жители-украинцы.
Все еврейское население румынские солдаты и полицаи силой согнали и пешком погнали к реке Днестр. Нас переправили через Днестр, пешком, кто мог двигаться, погнали до Каменец-Подольска. Тех же, кто был слаб и не мог идти или был больной, тут же на месте расстреляли.
Наша семья: мама, папа, бабушке и дедушка &ndash; дошли до Каменец-Подольска, где уже были венгерские солдаты. От рук венгерских солдат погибли &ndash; были расстреляны &ndash; мои бабушка и дедушка. Нас же начали загонять в вагоны, в которых перевозили скот. Тех, кто не мог сам забраться в вагон, немцы и венгерцы забрасывали в вагон силой. Поезд двинулся в Винницу. По дороге попадали под бомбежки, и были жертвы. С большими потерями (кто умирал от тифа, кто &ndash; от голода) нас довезли до Винницы. В Виннице опять началась сортировка. Слабых и больных оставляли умирать в вагонах, а остальных, кто держался еще на ногах, отправили в районный городок Крыжополь пешком. Крыжополь уже 22 июня 1941 года заняли немцы. В тот же день немцы расстреляли 140 евреев.
Крыжополь стал пересыльным пунктом для тысяч буковинских и румынских евреев. До конца 1941 года в поселок пригнали 200 евреев из Буковины и Бессарабии и вместе с находящимися в Крыжополе остальными евреями разместили в большом здании железнодорожного клуба.
Уже в конце 1941 года немцы начали организовывать гетто, в том числе и в селе Жабокрич, что находилось в 15 км от Крыжополя. Я с родителями был отправлен в село Жабокрич, в гетто.
Уже 27&ndash;29 июля нацистами были расстреляны 435 евреев.
Все евреи из Буковины и Транснистрии вместе с оставшимися евреями были поселены по несколько семей в одной квартире.
Гетто было окружено колючей проволокой. Холодные зимы, голод, скученность привели к массовой гибели узников и, в большей мере, детей. Каждый день полицаи проверяли узников, боясь связи между обитателями гетто и партизанами близлежащих лесов. Гетто находилось в центре села, там, где издавна жили евреи, а вокруг были дома украинцев.
Управляли в гетто сначала румыны и полицаи. Узников гетто заставляли много работать. Люди стирали, убирали, а более молодых гнали на полевые работы.
Меня родители всегда брали с собой, так как боялись оставлять одного.
Нас, детей, тоже заставляли работать: собирать выкопанную картошку руками. Было холодно, руки мерзли, но, если остановился, сразу полицай огревал плеткой. Мне раз досталась плетка по колену так, что не мог 2 месяца разогнуть ногу, и отец носил меня на руках.
Питались тем, что можно было незаметно унести с поля. Если кто болел, то даже внимания не обращали, потому что лечить было некому, и кто выживал &ndash; тот выживал.
Мой папа иногда подлезал под колючую проволоку, добирался до села, и там чинил селянам обувь, и за это получал пару картошек и кусок хлеба.
Я вспоминаю, как папа однажды приполз на животе и не мог встать на ноги. Его поймали полицаи и избили &ndash; 50 шомполов по заднему месту. Ягодицы опухли, не мог сидеть и ходить &ndash; только лежать на животе.
Соседи и мои родители соорудили в погребе схрон, где можно было прятаться во время облав. Немцы и полицаи устраивали облавы и, кого ловили, загоняли в конюшни и расстреливали. Стреляли, в основном, в спину.
Крестьяне-христиане нас подкармливали, а иногда, рискуя жизнью, прятали евреев, особенно детей. Ведь, если доносили, то их вместе со спрятанными расстреливали.
Над евреями в гетто страшно издевались. Родители рассказывали, что их однажды вместе с детьми выгнали на ремонт комендатуры. Ее надо было обмазать глиной, а потом белить.
Все евреи вместе с детьми месили глину босыми ногами. немцы бросали в глину мелкие куски битого стекла. Глина стала красной от крови. Мы плакали, женщины рыдали, а немцы играли на губных гармошках, и кричали: &laquo;Шнель, шнель!&raquo; &mdash; и смеялись.
Детей гоняли убирать гусениц с капусты на поле. Если надзиратель видел неубранную гусеницу на листе капусты, он заставлял нас ее съесть. К концу рабочего дня у многих детей начиналась рвота, и они не могли стоять на ногах.
В начале 1944 года люди прятались в схронах, в погребах, чтобы немцы и полицаи не могли найти евреев. Они чувствовали приближение Красной Армии и стремились убить побольше евреев.
15 марта 1944 года гетто в с. Жабокрич было освобождено, и мы с родителями пешком вернулись в г. Хотин.
Вспоминая Холокост, мы, люди всей земли, должны дать непоколебимую клятву перед всеми цивилизованными народами, что мир никогда не будет молчаливо стоять и смотреть в стороне, никогда не будет терять время, чтобы решительными действиями не допустить новый геноцид.
Узник гетто
Вассерман Ефим
19/06/2022г.

Мои воспоминания о Холокосте

Воспоминания об отце