Я родом из моего детства.

Антуан де Сент-Экзюпери

Бабушка Гита поехала в Москву в мае 1937 г. Бабушка Гита родилась в 60-х годах 19 века в 12 километрах от Зельвы в местечке Деречин в бедной, но гордой своей родословной семье. Ее дед по материнской линии был раввин Илья, которого ласково называли «реб Эленке». Он написал комментарии к Талмуду под названием «Взгляд Ильи».

Она была красива в молодости и в старости, сохраняла долго осанку и силу. Ее грамотность сводилась к тому, что умела молиться на древнееврейском языке и с трудом сочинять письма на жаргоне. Она была разборчивой невестой, долго упорствовала. Но когда ей минуло 28 лет, оказавшись по тем временам безнадежно старой девой, она покорилась судьбе, вышла замуж за Израиля Каплана, не соответствующего ее запросам и грезам.

Израиль был моложе Гиты на два года. Он был молодым человеком приятной наружности, добрым, обожал свою Гиту 37 лет, которые он до своей смерти в 1931 г. с ней прожил. Но не имея профессии, ни образования, он оказался малоприспособленным к жизни и тем более к содержанию большой семьи. Из пяти сыновей своего отца он единственный был солдатом. В армии он играл на трубе в полковом оркестре. Но свой музыкальный опыт он никак не мог использовать после окончания военной службы. В отличие от своих земляков он не умел торговать. Одно время до Первой мировой войны он работал весовщиком на мельнице за 16 рублей в месяц. В добавление он пользовался пылью, оседавшей толстым слоем на стенах мельницы, как кормом для коровы, а также участком для огорода. Об этом времени вспоминали в семье Каплан как лучших годах жизни.

На Гите лежало бремя не только ухода за восемью детьми, но и их прокормления. Основным источником питания служили огород и корова, которые обеспечивали семью картофелем, овощами и простоквашей. Масло, которое она взбивала, продавалось. Она сама пекла ржаной хлеб наполовину с картошкой.

Ее труд был тяжелее работы любого каторжника. Летом ее рабочий день тянулся от рассвета до темноты. С первыми лучами солнца она копалась на огороде, окучивала, полола. Потом она спешила начистить ведро картофеля – завтрак для семьи, топить русскую печь, доить корову. Раз в неделю она баловала детей, готовила им оладьи из тертой сырой картошки на постном масле, которым гусиным пером она смазывала сковородку.

Дети выросли в бедности, в крайней нужде, здоровыми, не дурными собой. Но им досталось немало.

Старшая дочь Рахиль начала подростком работать на фабрике в Варшаве. Своими неокрепшими ногами она крутила 12-14 часов швейную машину для изготовления соломенных шляп. Она приезжала домой на пасху, привозила каждый раз папе целых 25 рублей. Во время войны, когда немцы наступали на Варшаву и фабрика эвакуировалась, Рахиль следовала за ней, захватив с собой маленькую сестренку, нежную Танечку. После Октябрьской революции, оказавшись в Москве, Рахиль вступила в партию, стала активным деятелем профсоюза рабочих швейной промышленности, членом его Центрального комитета. В 1919 г., будучи в Гомеле как представитель ЦК на губернской конференции швейников, она познакомилась с редактором местной газеты студентом Ароном Гайстером и вскоре вышла за него замуж. Гайстер, переехав к Рахили в Москву, ряд лет учился. После окончания Института красной профессуры в середине двадцатых годов он быстро продвинулся по научной и служебной лестнице, стал членом президиума Коммунистической академии, вице-президентом академии сельскохозяйственных наук, заместителем председателя Госплана СССР, когда Куйбышев был председателем. 1937 год застал его заместителем наркома земледелия СССР с квартирой в доме правительства, с виллой на Николиной горе, с персональной машиной, с кремлевской столовой и со многими другими благами. Никогда Гита не могла мечтать, что ее дочка будет женой товарища министра.

На год моложе Рахили был сын Хаим. Он тоже рано начал работать на фабрике в Варшаве, сбивал ящики и выполнял другие подобные поручения. Во время войны он около трех лет под немецкой оккупацией работал чернорабочим на железной дороге. В 1918 г., когда после Брестcкого мира фронт стал подвижным, он пробрался в Советскую Россию, поступил добровольцем в Красную армию и участвовал в гражданской войне, стал командиром взвода. Потом в течение пятнадцати лет он чередовал службу и учебу, и в конце концов окончил Военно-химическую академию. 1937 год застал его в чине полковника помощником начальника этой академии.

Третий сын, Вениамин, родился в 1902 г. Во время немецкой оккупации работал на лесопильном заводе, на строительстве шоссе, на военных складах. В 1918 г. приехавшая в Зельву Рахиль убедила Вениамина ехать с ней в Москву, где он поступил сначала на рабфак, а в 1921 г. на факультет общественных наук МГУ и в технический институт. После окончания МГУ в 1924 г. он был призван на военную службу. Он прошел за 4 года путь от рядового до сотрудника штаба РККА в чине полковника. В 1929 г. демобилизовался и стал младшим научным сотрудником в Институте мирового хозяйства и Мировой политики (ИМХ и МП). В 1937 г. вторым изданием вышел его учебник, он стал доктором исторических наук.

Дочь Липа родилась в 1903 г., самая красивая и умная из сестер. В 1920 г. приехала в Москву, окончила рабфак, затем институт, получила образование инженера-химика. Веселая, счастливая, много ухажеров, в том числе долговязый Суслов. Познакомилась с венгерским коммунистом Ландором в доме Гайстера, вышла за него замуж, родила дочку. Ландор, став членом ЦК Венгерской коммунистической партии, был направлен на подпольную работу в Будапешт, где его арестовали и посадили на 8 лет. Липа ждала его 5 лет, а потом вышла замуж за инженера Московского автозавода Наума Яковлевича Рабиновича. Родила сына Алика. Липа работала сначала инженером-химиком на кожевенном заводе, где к ней стал грубо приставать начальник отдела кадров. Тогда она ушла на другой завод.

Сын Пиня родился в 1905 году. В 1920 году приехал в Москву. Самый высокий из братьев. В 1923 году поступил в МГУ. В это время комсомольцев мобилизовали во флот. Попал в военно-морское училище в Петрограде. После окончания служил в черноморском флоте. Стал военно-морским летчиком. Отличился в спасательной операции, в 1937 году был слушателем Военно-воздушной академии.

Третья дочь Адасса родилась в 1907 г. До 1923 года жила в Зельве. В 16 лет вместе с подружками нелегально перешла границу, стала работать на фабрике. Потом на вечернем факультете кончила инженером-химиком.

Таня родилась в 19[14?].

Лева родился в 19[16?].

В 1929 г. Таня и Лева выхлопотали разрешение навестить родственников в Москве. Таня вернулась в Зельву, говорила, что она не может оставить старых родителей одних. Лева остался учиться [на вечернем отделении Бауманского института], стал инженером, в 1937 г. работал инженером, на ЗИСе.

И вот после долгой разлуки в мае 1937 года семеро детей встречает свою мать Гиту в Москве. Все они с высшим образованием. Шесть старших членов партии, а самый младший Лева комсомолец. Все они хорошо устроенные, преуспевающие, увлеченные работой, на которой достойно ценили их труд.

С белорусского вокзала ее отвезли на машине Гайстера к Липе, где вечером собрались все дети отпраздновать приезд матери. Ее радость была омрачена, увидев, что у Адассы русский муж, а у Хаима и Пини жены русские. Ее пытались убедить, что они только воспитаны по-русски, но они еврейского происхождения. Она была достаточно умна, чтобы не верить этому. Но не выдавая своего огорчения, она радовалась вместе со всеми. Все шутили. Вен подобрал особенно понятные ей шутки, анекдоты из жизни религиозных евреев. Она всей душой заразительно смеялась. Никогда раньше никто из детей не видел ее такой веселой, радостной и счастливой.

Не прошел и месяц после приезда Гиты в Москву, как преуспевающих детей постигла беда, ворвавшаяся в их устроенную жизнь как смертоносный ураган, набросившаяся на них как стая ядовитых змей. Первым исчез Гайстер. За ним пришли сотрудники на место его работы. Его забрали в его кабинете в наркомате земледелия СССР. Особое совещание, состоящее, как тогда говорили, из трех человек или из тройки, присудило в сентябре 1937 г. Гайстера к высшей мере наказания… Гайстер поплатился жизнью за дружбу с Куйбышевым.

Гита не успела видеть ни виллы, ни квартиры старшей дочери. Она жила на даче у Бена. Потом соскучившись по любимой дочке, поехала к Липе, где ей пришлось наблюдать страшную картину. При ней арестовали Липу. Начальник отдела кадров на заводе, где раньше работала Липа, преследуя ее, нашел в призывах к бдительности верное средство для расправы. Он отыскал на заводе двух девушек, которые согласились оклеветать Липу. Девушки «вспомнили», что 2,5 года тому назад, когда на заводе проходили митинги по поводу убийства Кирова, они подслушали, что Липа сказала: убили Кирова, убьют и Жданова. Липу вызвали на допрос в районное отделение НКВД. Ее тут же отпустили, так как ложь была слишком глупа. Когда убили Кирова, Липа никак не могла знать, что его место займет Жданов. Но когда арестовали Гайстера, сам следователь, допрашивавший Липу, испугался, опасался, чтобы его не обвинили в притуплении бдительности, о том, что он игнорировал сигнал масс. Липу арестовали. Закрытый суд приговорил ее к лишению свободы в течении десяти лет и в поражении в правах в следующие после заключения пять лет за антисоветскую пропаганду.

Муж Липы был начальником цеха на ЗИСе. Незадолго до этих событий он был в командировке в Америке. Его исключили из партии, сняли с работы. Он нанял адвоката, который имел доступ к секретным приговорам. Адвокат уверял, что его жена безусловно будет освобождена, так как лживость обвинения очевидна. Он добился пересмотра дела. Но прокурор настоял на оставлении приговора в силе, мотивируя тем, что работницы могли спустя больше двух лет спутать дату, что обвиняемая сказала то, за что ее так сурово наказали, не тогда, когда убили Кирова, а через несколько месяцев спустя, когда стало известно, что Жданов назначен первым секретарем партийной организации Ленинграда.

Липу отправили в Ярославскую тюрьму, где она сидела в одной камере с сестрой бывшей жены Сталина. Потом ее этапировали в район Магадана на лесозаготовки. Она ряд лет работала лесорубом.

После истечения срока заключения, в 1947 г. она вернулась в Москву, где ей жить не разрешили. Она устроилась на работу за стокилометровой зоной. В это время происходили повторные аресты и высылали детей, достигших 16-летнего возраста. Липа страшно переживала арест двух дочерей Рахили, их младшая сестренка умерла. Она сильно беспокоилась за своих детей. Ее искалеченное сердце не выдержало мучительных волнений. Осенью 1949 г. в возрасте 45 лет красивая, умная, тактичная Липа внезапно умерла [Липа отравилась].

Хаим к 1937 году дослужился до полковника, помощника начальника Военно-химической академии. [До 1935 г. Хаим был помощником Якира по химической обороне. Жил с семьей в Киеве]. Когда последнего арестовали, Хаима сняли с работы и исключили из партии за притупление бдительности, присовокупив к этому приезд матери из Польши. Он уехал работать в Шую. Там его арестовали, а вслед за ним в Москве его жену Гонджуру. Троих детей отправили в детдом. При реабилитации Хаима в 1956 г. характеристику о нем дал министр обороны СССР, маршал Р.Я. Малиновский.

В 1937 г. Павел (Пиня) был слушателем Военно-воздушной академии. Как полагалось тогда, он подал заявление в партийную организацию об аресте родственников. Когда слушалось его дело на собрании, кто-то из присутствующих вспомнил, что десять лет назад Павла привлекали к партийной ответственности, когда он служил в черноморском флоте.

В 1927 г. он проводил отпуск в Москве, жил у Липы в Большом Гнездниковском переулке. Один молодой человек из соседней квартиры всунул в чемодан Павла платформу оппозиции. Павел обнаружил в чемодане платформу, когда вернулся к себе в Севастополь. Он решил ее тут же уничтожить. Но занимавший вместе с ним квартиру товарищ по флоту Миротин пожелал познакомиться с ней. Он взял ее, вышел на бульвар, сел на скамейку и стал ее читать. Подсевший к нему моряк, заметив платформу, сообщил в партийную организацию. Миротина спросили, откуда у него платформа. Он сказал, что нашел на бульваре. Его исключили из партии. Тогда Павел сообщил как было дело. Ему поставили на вид, а Миротина оставили в партии, но с более строгим партийным взысканием.

Но когда вспомнили об этом в 1937 г. его по совокупности исключили из партии и академии. Ему дали работу в пароходстве на Аральском море. Он туда переехал с женой и ребенком. Там его арестовали и дали 5 лет.

Адассу арестовали еще раньше, чем Павла. На десять лет.

Бен отделался выговором строгим за притупление бдительности.

Бабушка Гита жила у Бена. Она никак не могла понять, как это ее дети стали арестантами. «Во всем виновата я. Я привезла своим детям беду. Я должна немедленно вернуться домой. Как только я уеду, все станет лучше».

Вернуться в Зельву было нелегко – бабушка просрочила паспорт. Провожал на Белорусский вокзал бабушку Гиту в декабре 1937 г. только один Лева. В 1942 году бабушку Гиту, Таню с мужем и двумя детьми убили фашисты. В том же 1942 г. на фронте погиб ее младший сын Лева.

В 1950 г. Бен уехал в Среднюю Азию, сначала в Казахстан, а потом в Киргизию, где получил кафедру политэкономии в Киргизии. Во Фрунзе. Бена арестовали 26 февраля 1953 г., обвинив во время «дела врачей» в слушании иностранного радио на английском языке, написании порочной книги об Америке. Через 8 дней умер Сталин. Через 4 месяца его осудили на 8 лет лагерей, послали на Куйбышевгидрострой. 5 августа в эшелоне он прибыл в Сызрань, где было около 15 лагерей. На лесоповал в Моркваши. Освободили 19 марта 1954.

[Из воспоминаний]

Воспоминания об отце