Земелах: советские еврейские эго-документы

Еврейская жизнь из Прибалтики

А.Д. Ролова: Еврейская жизнь из Прибалтики

Мой путь в Израиль

М.С. Житницкий: Мой путь в Израиль

Своих далеких предков я не знаю. Хорошо помню дедушку Лейбу. Жил он с тремя сыновьями в двухэтажном доме на бывшей Дебре, потом ул. Котовского 160. Честная трудовая семья. Дедушка и все его сыновья были стекольщиками. В Могилеве их все знали, уважали. Семья была очень дружной, но небогатой, не было много денег, не было золота, серебра. Однако (я не помню точно время) дедушку с двумя сыновьями арестовало НКВД. Требовали золота, серебра. Дедушке говорили: &laquo;Как ты видишь свои уши, так ты увидишь своих сыновей&raquo;. Весь двор и сараи перекопали, арестовали мою маму, закрыли дом на замок, и нас, троих малолетних детей, оставили зимой на улице. Нас подобрали соседи. Мама предлагала обручальные кольца, две серебряные ложки. Но это не взяли. Их, конечно, выпустили, но забрали все наличные деньги, что было не по закону. Дедушке нечем было заплатить подоходный налог за дом.
Дедушка занимался и общественной работой. Он был председателем еврейской общины в районе Дебри. Рядом с нашим домом на берегу речушки Дебри, притока Днепра, была двухэтажная деревянная синагога. На первом этаже вокруг стен были шкафчики и над ними сидения. В центре у стены &ndash; кафедра для хазана, а в центре возвышался стол, где находилась Тора во время молитв. Потолки, мне казалось, были красиво разукрашены. Голубые круги, а в них мифические животные. Каждый молящийся имел свое постоянное место. А в шкафчиках находились молитвенники. В большие праздники были и угощения. Было много бедных многодетных евреев. Община оказывала им помощь на проведение суббот и праздников. Когда синагогу закрыли, то старые верующие евреи собирались в доме дедушки. Как сейчас помню: престарелые евреи (а были среди них и столетние) носили Тору и пели обрядовые праздничные песни.
У дедушки было 3 сына и дочь. Дочь вышла замуж за Сандлера Иосифа. Он был хромой, не очень богатый, но почему-то его раскулачили, и всю семью сослали в колхоз &laquo;Колос&raquo;. У них было пятеро детей. Во время войны они находились в оккупации. Их старшая дочь, Гися, работала на железной дороге и эвакуировалась. А тетя, дядя и дочь Фаина были расстреляны немцами. А трое детей убежали, спрятались за деревьями и оттуда наблюдали за этой страшной картиной. Мужчины выкопали яму, потом всех расстреляли. Дети видели, как дрыгались ножки Фаины, торчащие из ямы. Лиза, их дочь, 1924 г. рождения, побежала к бабушке на Луполово, но бабушка уже была расстреляна. Ее спасла белорусская женщина (имени ее я не знаю, но знаю, что она была праведницей). Она держала Лизу у себя полгода, потом она ей как-то сделала паспорт на имя Новикивой Лизы. С этим паспортом Лиза оказалась в Черниговской области и там жила и работала в колхозе.
Дочь Соню спасали многие. Она оказалась в детском доме, где заведующей была жена директора 9-й средней школы, Куявская. Немцы заметили Соню, но Куявская помогла ей скрыться. Куда деваться? Кругом враги, а ты типичная еврейская девочка. Она ночью побежала в свой колхоз &laquo;Колос&raquo;. Там жила семья Короленко. После войны они работали преподавателями в 6-й средней школе на Луполово. Они ей дали адрес своих родителей в Гомеле. Она добиралась пешком. Иногда ее подвозили. Однажды ее подвозил старик. Она задремала и со сна заговорила на еврейском языке. Он ей сказал: &laquo;Деточка, не спи, а то тебя немцы расстреляют&raquo;. Она добралась до Гомеля и жила у родителей Короленко.
 А мальчик, сын Сандлеров, был белобрысым, не очень похожим на еврея. Он почти всю войну скитался по селам Могилевщины, люди помогали. Но неожиданно его узнал пасечник, приносивший им мед. Он выдал мальчика немцам, и тот погиб почти в самом конце войны.
Из шести человек этой семьи четверо погибло. Это история еврейской семьи в годы оккупации.
А теперь история жизни семьи, которая находилась в эвакуации.
Ехали на лошадях, поездом, очутились в Оренбургской области, в селе Краснохолм, в колхозе имени Петровского, работали от мала до велика.
 У старшего дяди, Ичи, было четверо сыновей и одна дочь. Все сыновья участвовали в В.О.В. Старший сын, Думчин Иосиф, был летчиком и прошел всю войну, второй сын, Яков, погиб на войне, третий &ndash; Пиня, окончив военное училище, работал начальником штаба, также прошел всю войну. Четвертый сын, Илья, после окончания школы в 1940 году был призван в армию и также прошел всю войну. После войны он учился в военном училище, но в годы космополитизма как еврей был исключен.
Средний сын дедушки, Абрам, был освобожден от армии по болезни. У него было два сына, Наум и Илья. Старший закончил военное училище и командовал пехотной ротой. Он погиб в конце 1944 года под Варшавой. Извещение о его гибели получили в день Победы. Какая это была для них травма!
Мой отец, Гедалий, тоже защищал Родину и войну закончил в Болгарии. У него было четверо детей. Я &ndash; старшая (остальные были малолетние) была мобилизована в армию по комсомольскому призыву и службу проходила в 103-м отдельном батальоне ВНОС (воздушное наблюдение, оповещение и связь). Службу начала в Сталинградской области и закончила в Польше в 1945 году. После войны я работала в школе преподавателем русского языка и литературы. Я персональный пенсионер местного значения. Мой муж, Соловьев Михаил Исаевич, был ветераном В.О.В., старшим лейтенантом, артиллеристом, прошел всю войну. Муж моей сестры Стаси, Лившиц Ефим, добровольно ушел на войну, был танкистом, горел в танке, несколько раз был ранен.
Так что вся наша семья внесла большой вклад в Победу над фашизмом.

Семья Думчиных. Воспоминания Баси Думчиной.

Б.Г. Соловьева: Семья Думчиных. Воспоминания Баси Думчиной.

Мои воспоминания

Т.Л. Гурина: Мои воспоминания

Так мы строили коммунизм...

Эстер Моисеевна Смехова: Так мы строили коммунизм...

Моим детям, внукам, правнукам

Кокотов Л.Г. Мемуары

Пути-дороги

Исаак Семенович Барац: Пути-дороги